Потом, понизив голос, поинтересовался:
— А как-то продуктовые карточки за сентябрь можно отоварить, без постановки на учёт?
Огромная бабища на это хитро ухмыльнулась:
— Ну-у-у… если осторожно, да оставляя пятую часть на самом пункте выдачи, — сделала многозначительную паузу и добавила: — Да и за саму работу…
— На «работу» накиньте ещё одну пятую! — щедро разрешил парень, тем самым вызывая к себе у собеседницы ещё большую любовь и безмерное уважение. — Лучше уж так, чем вообще карточки пропадут за этот месяц. А на октябрь нам ещё пришлют родители.
И выдал ушлой посреднице сразу десять листов серой, пропечатанной по квадратам бумаги. Если только на шесть из них удастся получить лимитированные продукты, можно смело прожить пару месяцев горя не зная. А на тех, кто где-то недоедает или вообще голодает, прагматичному Киллайду было плевать с высокой колокольни. Своё тело ближе, его в первую очередь надо кормить усиленно и регулярно.
Напоследок попросил щедро проплаченную помощницу:
— Пока на поезде ехали, совсем от жизни оторвались. Так что соберите нам всю доступную периодику за последнюю неделю. Вот, этой денежкихватит?.. Ну и отлично! До свидания!
Уладив шкурные дела, вышел на улицу. Там Бельских уже подозвала извозчика и договаривалась с ним о цене проезда к цели. Благо, что в респектабельном центре Иркутска желающих заработать на извозе хватало. И стоимость проезда у них не зашкаливала здравый смысл. Например, до Знаменского монастыря, с одноимённой церковью, «водитель кобылы» потребовал всего два рубля. Девушка же считала, что дорого, предлагая полтора. Но тут подошёл её кавалер, сходу утрясая всю проблему оплаты:
— Плачу пять! Но у церкви ждёшь нас часик, а потом везёшь сюда же обратно. Уговор?
— Садитесь, дорогие товарищи! — ухмыльнулся довольный извозчик. — С ветерком домчу!
С ветерком, не с ветерком, а доехали вполне комфортно всего за полчаса. Причём удалось хорошо рассмотреть ту часть Иркутска, где молодёжь ещё не была. Проехали по Глазковскому мосту через Ангару, полюбовались на водные просторы знаменитой реки, рассмотрели с другого берега весь вид левобережного города. Затем пересекли ещё по одному мосту речку Ушаковка и наконец-то оказались возле монастырского комплекса. Если разобраться, лишь для ознакомительной экскурсии стоило так вот проехаться.
Правда, можно было добраться и на общественном транспорте. И обошлось бы это, как выяснилось со временем, всего лишь в сорок копеек на двоих. И столько же — обратная дорога. Но времени ушло бы больше, часа полтора в одну сторону. Чуть больше пришлось бы идти пешком. И стоит оно той экономии?
«Особенно когда денег нам хватает, — хмыкал мысленно Киллайд. — А надо будет ещё, разжиться финансами — не проблема. Вон сколько уркаганов по улицам города, по рынку и на вокзале крутится. А ещё можно поработать в направлении, так называемых воровских «малин», и прочих злачных притонов. Там ведь просто неприличные деньги вращаются, как отец моего реципиента рассказывал. Да и сам я убедился в доме ущербного разумом Митяя. Тем более что моё нынешнее тело нуждается в интенсивных физических нагрузках, тренировках и учениях. Хе-хе! Полезно… Заодно и криминогенный климат в городе станет более благоприятным для честных граждан».
К окончанию заутрени «третьего часа» молодожёны несколько опоздали. Но были всё равно радушно встречены, привечены и чуть ли не облобызаны сразу несколькими служителями данного храма. А уж когда те узнали о причине посещения, тут же, практически и не сходя с места, началось скоротечное венчание. И свидетели отыскались, и некое, небольшое подобие белой фаты на голову молодой возложили, и к праздничному причастию допустили сразу после обряда. А в документы заглянули, лишь для совершения выписок и внесения данных в церковную книгу.
По наблюдениям Шульги, ярого комсомольца и непримиримого атеиста, сновавшие вокруг него попы были безмерно рады, что хоть кто-то рискнул у них провести религиозный обряд такого толка. Особенно церковников умилял юный возраст брачующихся. За что молодёжь была одарена простенькими колечками, серебряными крестиками, освящёнными просвирками, святой водой в оригинальных пиалах и даже шарфом из прозрачной парчи, символизирующим единение двух душ.