Он заслышал шаги на лестнице, потом в коридоре. Встревоженный их быстрым приближением, он торопливо потянулся и сдернул одеяло с плеч. В отчаянии огляделся по сторонам в поисках укрытия для инопланетянина. Ну, конечно же, — письменный стол! Он рывком выдвинул нижний ящик и — даром что оно слегка сопротивлялось — засунул одеяло туда.
И не успел даже толком прикрыть ящик, как в комнату ворвалась Анджела.
Сразу было видно, что она так и пышет негодованием.
— Что за грязные шутки! — воскликнула она. — Из-за вас у Джаспера куча неприятностей!
Харт установился на нее в оцепенении.
— Неприятностей? Вы хотите сказать, что он не улетел с кафианами?
— Он прячется в подвале. Блейк передал мне, что он там. Я спускалась и говорила с ним.
— Он сумел от них избавиться? — Харт был потрясен до глубины души.
— И еще как! Он убедил их, что им вовсе не нужен живой писатель. Он объяснил, что им нужна машина, и рассказал о сверкающем чуде — о том самом «Классике», что выставлен в салоне.
— И они отправились в центр и украли «Классик»?
— Увы, нет. Если бы украли, то и горя бы мало, Но они и тут наломали дров. Чтобы добраться до машины, они разбили витрину и подняли тревогу. Теперь вся полиции города гонится за ними по пятам.
— Но ведь Джаспер…
— Они брали его с собой, чтобы он показал им, куда идти.
Харт немного перевел дух.
— И теперь Джаспер прячется от слуг закона.
— В том-то и штука, что он не знает, прятаться ему или нет. С одной стороны, полиция его, наверное, вообще не видела. С другой — что если они сцапают кого-нибудь из кафиан и вытрясут из него всю правду? Тогда вам, Кемп Харт, придется держать ответ за многое…
— Мне? Я-то тут при чем?..
— А кто сказал им, что Джаспер — тот, кто им нужен? И как только вы ухитрились заставить их поверить в такую чушь?
— Без труда. Вспомните, что втолковывал нам Джаспер. Все, кроме нас, всегда говорят правду. Мы — единственные, кто умеет лгать. Пока они все не поумнеют, общаясь с нами, они будут верить каждому нашему слову. Поскольку все остальные всегда говорят правду и только правду…
— Да замолчите вы! — перебила его Анджела.
Потом осмотрелась и спросила: — А где ваше милое одеяльце?
— Куда-то делось. Надо полагать, удрало. Когда я вернулся домой, его уже не было.
— Вы хоть разобрались, что это такое?
Харт покачал головой.
— Может, и к лучшему, что оно убежало, — сказал он. — Меня от него, признаться, мутило.
— Вы что док Жуйяр. Кстати, о нем. Весь наш квартал положительно сошел с ума. Док, вдребезги пьяный, валяется в парке под деревом, и его стережет пришелец. Никого даже близко не подпускает. Не то охраняет его, не то считает своей собственностью, не поймешь.
— А может, это один из его розовых слонов? Мерещились ему так часто, что в конце концов ожили?
— Оно не розовое, и это не слон. Ступни у него перепончатые, непропорционально крупные, и длиннющие паучьи ноги. И вообще оно похоже на паука, а кожа вся в бородавках. Треугольная голова с шестью ротами. Глянешь — и сразу мурашки по спине…
Харт пожал плечами. Обычных инопланетян переварить не так уж трудно, но, конечно, если такое пугало…
— Интересно, чего оно хочет от дока.
— Никто, по-видимому, не знает. А оно не рассказывает.
— А если не может?
— Все другие пришельцы могут. По крайней мере могут изъясняться настолько, чтобы их поняли. Иначе они вообще сюда не прилетали бы.
— Звучит логично, — согласился Харт. — А если оно решило нализаться задаром, сидя рядом с доком и вдыхая перегар?
— Знаете, Кемп, подчас ваши шуточки становятся совершенно непереносимыми, — заявила Анджела.
— Вроде намерения писать от руки.
— Вот именно, — подтвердила Анджела. — Вроде намерения писать от руки. Вам известно не хуже, чем мне, что в приличном обществе о таких вещах просто не говорят. Писать от руки — все равно что есть пальцами, или ковырять в носу, или выйти на улицу нагишом…
— Хорошо, — сдался Харт, — хорошо. Больше я никогда не заикнусь об этом.
Когда она ушла, Харт опустился на стул и принялся обдумывать создавшееся положение всерьез.
Во многих отношениях он будет теперь походить на Джаспера, но можно
ли возражать против этого, если он начнет писать, как Джаспер!
Придется приучиться запирать дверь. Он стал ломать себе голову: где ключ? Он никогда не пользовался ключом; теперь при первом удобном случае надо будет переворошить все в столе — а вдруг отыщется? Если нет, придется заказать новый ключ: не хватало еще, чтобы кто-нибудь вперся в комнату без предупреждения и застал его с одеялом на плечах или с пером в руке.
«Пожалуй, — мелькнула мысль, — неплохо было бы переехать на новую квартиру. В самом деле, как прикажете объяснить людям, отчего я ни с того ни с сего стал запираться на ключ?»
Но даже подумать о переезде было и то нестерпимо. Пусть комнатка плохонькая, он к ней привык, и она подчас казалась ему почти родным домом. А что если, когда он успешно продаст первые две-три вещи, потолковать с Анджелой и выяснить, как она отнесется к предложению переехать вместе с ним?
Анджела — славная девочка, но можно ли просить девушку связать свою судьбу с человеком, который сам не ведает, на что в следующий раз купить себе хлеба? Однако теперь, даже если он не продаст ни строчки, заботиться о хлебе насущном ему больше не придется.
«Любопытно, — подумал он вскользь, — можно ли поделить одеяло как кормильца на двоих? И удастся ли в конце концов внятно объяснить все это Анджеле?..»
Но как, скажите на милость, ухитрился тот забытый автор в далеком 1956-м додуматься до такого? И сколько еще шальных идей, рожденных причудливой игрой ума и парами виски, могут на поверку оказаться правильными?
Мечта? Озарение? Проблеск грядущего? Не важно, что именно: просто человек подумал об этом, и оно сбылось. Сколько же других небылиц, о которых люди думали в прошлом и подумают в будущем, в свой срок тоже обернутся истиной?