На самом деле история почти закончена, как раз к рассвету я вам ее и до расскажу. Немец наверху все чаще и чаще кричал, я слышал все больше и больше ног – видимо что-то шло не так. И в один день, когда с самого утра принялся рыть свой тоннель, тогда я уже немного начинал копать его вертикально, я услышал, что из дома начали уходить люди. Они кричали «schneller, schneller» (быстрее, быстрее) и я был не в себя от радости, наконец-то я смогу выбраться! Но правда оказалась куда прозаичнее – немцы решили сжечь дом со всем, что в нем было. Дом начал гореть снаружи и дым ещё не попадал ко мне, я боялся рыть, опасаясь, что немцы стоят как раз надо мной. Но когда дым стал пробираться через щели в мой дом, то я стал сильно паниковать и принялся как крот усиленно рыть вверх. Я закрывал себе рот куском шинели, я ее сбросил, потому что было невероятно жарко. Я копал одной рукой, а второй закрывал рот и это очень замедляло процесс. Глаза ужасно слезились, я был весь в земле, я глотал все больше и больше дыма. Но в один момент с силой пнул арматурой вверх и пробил дыру!
Представляете, там был воздух! Я как обезумевший стал бить арматурой по земле, меня придавил ее огромный ком, но я всё-таки смог выбраться.
– Посмотрите на мои глаза – неожиданно приказал Мирек.
Я ужаснулся. В кафе это было совсем не заметно – он был слепым! Эти зрачки просто были серой массой, видимо он ещё немного видел, но совсем самую малость.
– Вы ослепли? – обескуражено спросил я.
– Почти да, я немного вижу, этого хватает чтобы жить – грустно ответил собеседник.
Я допустил большую ошибку, – печально проговорил он. Я сразу же посмотрел на солнце, и оно тут же ослепило меня. После этого все смешалось, я выбрался наружу и так и остался лежать. Не знаю, сколько времени я так провел, пока меня не нашли русские и доставили в госпиталь. Там я ещё не видел совсем, но со временем зрение немного вернулось.
Теперь я понимаю откуда у вас такие исключительные способности! Вот почему вы стали таким силачом! – восторженно проговорил я.
– Знаете, я просто не вижу своих соперников, и мне всегда кажется, что я нахожусь в темном подполе и передо мной эта арматура. Поэтому я и давлю ее так, словно мне нужно ее сломать немедленно – улыбаясь проговорил он.
– Поразительно, это превосходная история, Мирек, позвольте я пожму вашу руку! – радостно попросил.
Я пожал ему руку и ощутил на себе эту железную хватку. Он улыбался, но так крепко держал мою руку, словно он увидел во мне арматуру.
– Мирек, вот что я Вам скажу. Мы обязательно опубликуем вашу историю, пусть о ней узнает вся Польша. Вы человек поразительной силы, как и духовной так и физической. Я обязательно запишу ваши контакты и свяжусь с вами, как только появится возможность! – отрапортовал я.
– Я рад, что вы выслушали меня. Надеюсь, моя история поможет тем, кто оказался в тяжёлой ситуации. Я, пожалуй, пойду, я плохо чувствую себя на солнце – договорив Мирек поднялся и быстро ушел в направлении восходящего солнца.
Я ещё долго сидел на той лавочке, находясь в полнейшем удивлении. Как только открылась редакция я пулей влетел в нее и начал пересказывать историю Мирека. Уже через неделю о Мирике знала вся Польша. Его пригласили принять участие в выставочном поединке с чемпионом мира по рукоборью в Париже. Соперник, крепкий бразилец стал для Мирека арматурой, которую он тоже сумел победить. Эта новость шокировала весь мир и Мирека приняли в национальную сборную Польши по рукоборью. И именно благодаря ему поляки трижды подряд стали чемпионами мира. Но все-таки здоровье дало о себе знать и Мирек в возрасте 40 лет покинул большой спорт и вернулся в свои родные края, где вновь завел ферму в память о своей матери.
Мы ещё долго поддерживали дружеские контакты с Миреком, я любил слушать его истории и вспоминать моменты его триумфов. О тех временах мы больше не говорили ни разу. Я думаю, что эта история, длинной практически в три месяца, отпустила Мирека и он не стал ее держать. Этот невероятный человек прожил долгую жизнь и умер в 98 лет. На его похоронах кто-то из присутствующих положил к нему в гроб кусок арматуры, кто знает, может быть это именно та самая.
Вместо эпилога пусть здесь будет мудрость, которую Мирек рассказал мне незадолго до смерти: