Трудно сказать, клялись ли они вечно хранить священную тайну, но, как показали открытия нового времени, они крепко держали язык за зубами, потому что перенесенные ими мумии — а всего было перепрятано 36 саркофагов — пролежали нетронутыми около 3000 лет. А может быть, этих жрецов умертвили, дав им испить яду, чтобы о тайне знали лишь один-два человека в государстве. И такое вполне могло произойти, ибо опыт научил фараонов никогда и никому не доверять, а особенно строителям и архитекторам: ведь у тех остаются наследники, которые могут стать «казначеями» царских сокровищниц…
Только летом 1881 года ученые открыли загадочный тайник с мумиями фараонов, за несколько лет до этого обнаруженный местными кладоискателями, грабителями могил конца XIX века. Сети I, Рамзес II Великий, Аменофис, Ахмес, Сезострис, Рамзес III и другие — всего исследователи насчитали 36 мумий; складывая их в тайник, жрецы, как в музее, не забыли оставить на каждой из них таблету с именем и указанием, где она была захоронена прежде (выяснилось, например, что Рамзес III трижды путешествовал с места на место). А спустя 17 лет, в 1898 году, в гробнице Аменхотепа II, тоже ограбленной еще в древности, посчастливилось найти еще тринадцать мумий фараонов и их ближайших родственников.
…Любопытно представить себе первых грабителей могил — не коронованных завоевателей, а простых людей, избравших в древности такую опасную и рискованную профессию. Нарушить покой фараона — что может быть кощунственнее этого? Какой отчаянной смелостью, изобретательностью и неверием в месть «потусторонних сил» нужно обладать, чтобы решиться на подобный шаг… Англичанин Ричард Пок в 1743 году с ужасом описывал в книге «Картины востока» Долину Царей. Будто бы все здесь вымерло, ни следов каких-либо поселений, ни дерева, ни травинки, ни дыхания жизни. Спутники англичанина не решались провести ночь в этом унылом месте. Им казалось, что духи прошлого, души усопших фараонов, витают в мрачной Долине Мертвых.
А лет через 25 лабиринт диких, бесплодных ущелий на западном берегу Нила посетил образованный и просвещенный английский консул в Алжире Джеймс Брюс, страстный любитель древностей. Он рассказал о тех трудностях, которые ему пришлось преодолеть, уговаривая местных гидов сопровождать его ко «Вратам царей» — «Бибан-эль-Мулук», как говорили арабы. Охваченные суеверным ужасом, проводники просто-напросто бросили любознательного путешественника одного, когда тот решил переночевать в таинственной долине. Оставшись наедине с грозными тенями, Брюс не смог вынести угнетавшей тишины долины, и лишь солнце село, как им неожиданно овладело такое чувство страха, что путешественник со всех ног пустился бежать к берегу Нила…
Не случайно, что после подобных описаний и знакомства европейцев с этой древней страной в западноевропейской литературе появляется мистический образ «злодея», знакомого с тайнами мертвых фараонов. «Духовидец» Шиллера владеет секретом долголетия, который он будто бы добыл в древней пирамиде. Эдвард Беллингем в новелле Конан-Дойля «Номер 249» с помощью магических формул, почерпнутых в древнем папирусе, оживляет египетскую мумию, и та, по его приказу, как оживший упырь-зомби, совершает ряд преступлений. А легендарный авантюрист — граф Калиостро, дурачивший доверчивую Европу! Наивные слушатели, любившие пощекотать нервы, всерьез верили, что он владеет магическими формулами жизни и смерти, опять-таки египетского происхождения, имеет «философский камень» и может получать золото в неограниченных количествах. Когда же какой-то не в меру любознательный и невежественный сноб, заплатив крупную сумму денег слуге Калиостро, спросил того: правда ли, что его хозяин знает тайну бессмертия и живет на земле уже не одну тысячу лет? На это слуга ответил, нимало не смущаясь: «Право, сударь, я этого не знаю, так как служу у него всего четыреста лет…»
Рецидивы подобного мистического отношения к мертвым фараонам, обряду мумификации, баснословным богатствам владык Верхнего и Нижнего Египтов, а вернее, к загадкам исчезнувшей цивилизации, к еще не разгаданным их тайнам, заставляют сегодня некоторых популяризаторов так называемой «фантастической археологии и истории», как швейцарец Эрих Дспикен и другие, говорить о «математических тайнах» древних пирамид (и в первую очередь пирамиды Хеопса). К сожалению, недостаток места не дает возможности рассказать более подробно о «гаданиях на пирамидах» — этом целом направлении «пирамидоманов» (их критики именуют «пирамидиотами») в сегодняшней оккультной литературе Запада, о фантастических концепциях египетской истории и археологии, «тайнах мумификации» в том значении и смысле, в каком их понимают сторонники «фантастической археологии», и о многом другом, что так или иначе тянется черным туманом из глубины веков древней долины Нила в наш «просвещенный» XX век.
…Надо думать, что мистический туман, окутывавший гробницы фараонов, в глубокой древности был не менее густ и непроницаем, чем в просвещенной Европе XVIII–XIX и даже XX веков. Еще тогда он породил массу всевозможных суеверий и запретов, надежней любых запоров охранявших сокровища пирамид. «Могила человека есть место рождения богов», — как верно говорил Людвиг Фейербах, и это лучше всего характеризовало отношение древних египтян к смерти. Одним словом, мертвый владыка был не менее страшен, чем живой, тем более что культ мертвых с его пантеоном мрачных божеств со временем стал одним из основных в религии Древнего Египта.
Действительно, но первые грабители могил — рабы, рабочие-строители, свободные общинники-крестьяне и другие, решившие таким путем перераспределить богатства фараонов и знати, оказались и первыми… стихийными «атеистами», задолго до Гераклита, Эпикура и Лукреция усвоившими простую истину, что, кроме кар земных, не существует на свете никаких иных «кар небесных». Разумеется, какое дело рабу-чужеплеменнику, лишенному всяких гражданских прав, до гнева чужих богов, если от него отвернулись даже свои боги и отдали его в рабство. Именно из них, надо полагать, и формировались основные кадры грабителей могил. Правда, их «эмпирический метод отрицания» осуждало — мягко говоря! — не одно поколение фараонов, жрецов, авантюристов-кладоискателей и археологов, ограбленных в равной мере как те, так и другие…
Не под влиянием ли участившихся случаев разграбления могил в конце эпохи Древнего царства в египетском обществе зарождается определенный скептицизм, зреет неверие в «потустороннее бытие», реальность существования загробного мира? Этот скептицизм явственно звучит даже в текстах со стен древних усыпальниц египетской знати, например, как в надписи, датируемой концом Древнего царства:
Никто еще не приходил оттуда, Чтобы рассказать, что там, Чтобы поведать, чего им нужно, И наши сердца успокоить, Пока мы сами не достигнем места, Куда они удалились. А потому утешь свое сердце…(XXI в. до н. э. Перевод А. Ахматовой)
Ведь «причитания никого не спасают от могилы» и «видишь, никто из ушедших не вернулся обратно»! И через тысячу лет, в XIV–XII вв. до н. э., заряд этого скептицизма продолжал житъ в египетском обществе. Если верить надписям на стенах Усыпальниц, египтяне продолжали сильно сомневаться в «вечных» и «прописных» истинах, проповедуемых жрецами заупокойного культа.
Мне песни известны, что издревле взывают со стен усыпальниц, Бытие восхваляя земное, обители вечной в ущерб. Зачем они сводят на нет славу загробного мира… (XIV в. до н. э. Перевод В. Потаповой) Человек угасает, тело его становится прахом, Все близкие его исчезают с земли…(XIII в. до н. э. Перевод А. Ахматовой)
Тягостен уход в страну молчанья. Бденье сном сменяется навеки. Кто и ночью бодрствовал, бывало, — День-деньской лежит в оцепененье.(XII в. до н. э. Перевод В. Потаповой).