Звездные дороги приближались.
Мы все смогли почувствовать это.
Запись № 30
Мой муж… снова стал ребенком.
Но это не тот случай, когда ребенком можно гордиться. И не тот, когда ему можно доверять.
Он снял с себя броню и прогуливался по нашему жилищу на Ковчеге, рассматривая предметы, собранные его дубликатом — артефакты и объекты для исследования, вспоминая о временах, когда он находился в перелетах, изгнании и был потерян, а я была рядом с другим мужем — очень похожим на него.
Но не долго. Я была уверена в том, что не стоило поднимать вопрос о попытках их примирения. Я едва узнавала, во что он превратился.
По-прежнему он относился к этой встрече с такой окраской, словно она являлась последней.
Я сижу на суспензоре, принимающем любой цвет и форму, удобную мне, и он сидит рядом, опустив свою большую голову до уровня толстых колен.
— Ты знаешь, каково находиться в Криптуме, переложив сложившиеся обстоятельства на тебя, в то время, как все вышло из-под контроля? — спросил он.
Я взяла его большую ладонь и развернула ее, водя собственными небольшими пальцами вдоль каждой мускулы на его руке. Ладонь рефлекторно сжалась в кулак. Наши тела по-прежнему руководствовались заложенными в глубинах физиологии механизмами, на уровне механической памяти.
— Нет, — вздохнула я. — Я надеюсь, все прошло спокойно.
— Там тихо, настолько, что невозможно разграничить чувства и ощущения. Домен может сказать живым лишь только то, что они уже и так знают, — сказал он. — Или то, что они хранят в глубинах своей памяти. Я бродил по всем коридорам моего сознания… наверное, так они и появились. Столетия напролет я блуждал по коридорам и пещерам, иногда заходя в более темные и глубокие места, где ярко светились записи наших предков и их воспоминания, поднятые из глубин истории встреч, иногда связанных со мной, иногда — с нашими предками… случалось, что и нашими потомками.
— Потомками? — спросила я.
— Домен с большим трудом хранит свои тайны. Его цель, его потребность — распространение знаний. Он хотел бы дать нам подсказку в те моменты, когда мы бывает глупыми и недалекими, но может только воспроизводить эмоции и воспоминания тех, кто жил прежде. Иногда, крайне редко, он нарушает свои собственные правила.
— Так что относительно наших потомков? — настаивала я.
— Я почувствовал их прикосновение, их любовь. Но они угасли. Домен наполнился грустью. Глубокая тень опустилась на всех Предтеч. Когда я вышел из своего Криптума и воскрес… Я не мог ничего вспомнить об этом. Но сейчас я сделал это — частично. Ужас всколыхнул воспоминания. Могильный Разум вернул мне все это. Он заставил меня слушать.
Мой муж резко отдернул свою ладонь из моей руки и встал, призывая к себе броню, которая стала кружиться вокруг него, собираясь из отдельных сегментов в единое целое.
— Я должен сражаться с тем, о чем он мне поведал, с тем, что он сотворил для меня, для всех нас. Я должен сражаться всем возможным и невозможным, что у меня есть… любым оружием и ресурсами. Но у меня было нечто, что шло со мной вразрез с самого начала — это Манипулар, жена. Его запечатление — самый худший из моих поступков. Итак, прости меня заранее за то, что я должен сделать. И пойми, почему я делаю это.
Я собиралась спросить о том, что я должна понять и простить, как бы тяжело это не было — но прозвучали громкие сигналы тревоги прежде, чем я смогло что-либо сказать. В Дидакте в одно мгновение ожила та самая брутальная резкость, которой он некогда славился, всем своим видом показывая готовность к битве. Все голограммы анцилл собрались вокруг него, возглавляемые изображением Оффенсива Биаса.
— Ковчег атакован, — сообщил он. — В пространстве рядом с Ковчегом возникают большие скопления звездных дорог.
— Сколько у нас времени? — спросил Дидакт.
— Час, не больше, — ответил метарх.
Несомненно, Изо-Дидакт уже начал действовать вместе с командирами Охраны Строителей, приведя весь Ковчег в состояние полной боевой готовности. Мне нужно попасть на Гало! Мои экземпляры, последние люди…
Но то, что я вижу на фоне бездонной черноты космоса вокруг Большого Ковчега, пронизывает меня насквозь чувством непреодолимого ужаса. Все пространство заполнялось древними артефактами Прекурсоров с такой плотностью, что сквозь них практически ничего не было видно, и лишь в некоторых прорехах можно было различить всполохи звезд нашей родной галактики.