Упоминание в разговоре наших детей вызвало в нем лишь странное выражение на лице, он окинул меня беглым взглядом и отвел глаза в сторону, словно я была надоедливым жужжащим безобидным насекомым. Он даже не отреагировал на оружие в моих руках. Очевидно, что он не воспринимал меня как серьезную угрозу.
Мне казалось, он вообще не замечал моего присутствия.
— Они принесли паразитов к границам нашей территории, а теперь они будут служить для его уничтожения, — сказал он.
Я подняла оружие. Мой палец лег на спусковую панель. Мы едины — броня, я и винтовка. Я не могу представить для него лучшей участи, чем долгое пребывание в Домене, общение с предками, с нашей честью, нашей историей.
Даже такие, как он имеют право жить. Вдали от этой Вселенной. Сейчас ему уготовано следовать по выбранному мною пути. Теперь я решаю его судьбу.
Я выстрелила. Снаряды опутали его тело обручами удерживающей позитронной энергии. Во всех местах, где они касались тела, оно немело и обездвижилось. Он повернул голову назад, и его взгляд впился в меня, но без удивления — вообще без каких-либо чувств.
После молчаливой борьбы с опутавшими его оковами он упал на пол. Даже сейчас я думала, что он все это ожидал и тщательно спланировал, так как он был мастером и гением стратегии.
Стойкая Воля мерила шагами пространство вокруг Криптума, вокруг округлой панели с вертикальными треугольными лепестками, поддерживавшими оглушенного Дидакта и его сложенную броню. Его лицо было пораженным и мрачным.
— Как долго должно продлиться его заточение? — спросила она дрожащим голосом.
— А сколько вы хотели бы предложить? — ответила я. Мне нужно было сохранить ее участие — и ее веру в совершенный поступок.
— Находясь здесь, я узнаю, оказалась ли активация установок Мастер-Билдера успешной, или нет. Были ли уничтожен Потоп. И осуществляете ли вы перезаселение галактики. При необходимости, у меня есть ресурсы, чтобы прождать тысячи лет.
— Позвольте моим разумным видам занять свое собственное место под солнцем — пока не пройдет достаточно времени, и они смогут позаботиться о себе сами. Время Жизни всегда сопровождается изменениями и конкуренцией.
Я должна была вернуть некоторую толику ее воинского достоинства.
— Вы защитите его здесь вместо меня, — с ропотом сказала я.
— Вы не Воин, — ответила она, гордо выпрямляясь. — И никогда им не были.
Неожиданно столкнувшись с таким грубым заявлением — по сути, являвшимся правдой — я на миг потеряла логическую нить моих действий. Я почувствовала неудержимое желание высказать свое негодование ей в ответ. Биоинженеры всегда легко лоббировали свои интересы среди постоянных конфликтов между Строителями и Воинами. Моя броня заполыхала от гнева.
Я подавила его.
Это все, что мы могли сейчас сказать друг другу, если только не более абсурдные вещи. Моя любовь к Дидакту давно превратилась в проклятье, несмотря на все мои усилия. Но я Биоскульптор. Я могла приложить последние усилия, чтобы Мантия гарантировано попала в руки ее законных наследников. И это то, во что и Дидакт страстно верил много веков подряд.
Вернее сказать, призрачная тень моего нынешнего живого мужа… И этому же должна преданно следовать Стойкая Воля.
— Я хочу оставить здесь кое-что от себя, — сказала я ей.
— Дидакт в своем здравомыслящем состоянии не стал бы возражать против этого.
Стойкая Воля посмотрела на меня с еще большим подозрением.
— Что вы хотите оставить?
— Если Биоинженерам удастся успешно вновь населить галактику жизнью после уничтожения Потопа… Если вас посетят те, кто осмелится бросить вызов Дидакту, вы сможете передать им мое послание. И способ защиты.
— И что же это будет за сообщение?
— Оно для попавших сюда посетителей. Если таковые будут. У меня не займет много времени оставить свой отпечаток на системах ваших анцилл.
— Почему Реквием должен принять отпечаток вашего сознания?
— Ты знаешь, во что превратился Дидакт, — сказала я ей. — Он может нанести вред и себе и всем вокруг, даже тем, кто этого не заслуживает.
Ее пристальный взгляд стал четким и понимающим.
— То, что я оставлю от себя здесь, будет служить как защитой Реквиема, так и его посетителей.
Она думала, что это конец. Ее собственная неуверенность в происходящем тяжким грузом легла на ее плечи.
— Я никогда не сомневалась в вашей преданности мужу.
— Никогда. Нужно использовать все возможности, — сказала я. — Дидакт не должен контролировать Прометеев.