Новые подруги посмотрели на меня как-то странно, и я прикусила язык.
Сама не знаю почему, в их обществе я чувствовала себя расслабленно, хотя обычно трудно схожусь с новыми людьми. Мой внутренний волчонок спал, мирно свернувшись калачиком на останках бдительности. И почему-то я была уверена, в том, что ни Жердь, ни девушка-попугай не попытаются воспользоваться моей расслабленностью. Они одним своим присутствием развенчали взлелеянный мною миф о том, что все красавицы – непременно стервы.
«А может быть, все дело в том, что они ненастоящие? – думала я. – Откуда я знаю, как выглядела та же Наталья до своих одиннадцати операций? Может быть, она была банальной простушкой, как… я? Может быть, рукотворная, выстраданная красота не огрубляет душу, не то что полученная даром?»
ГЛАВА 3
Компьютерное моделирование лица – вот отправная точка каждого индивидуума, решившегося поспорить с природой с помощью хирургического скальпеля.
В компьютерном каталоге д-ра Каховича имелись сотни разновидностей носов на любой капризный вкус. Трогательно коротенькие и аристократично длинные, тонкие, с изящными горбинками, классические носы Барби – копии органов обоняния всех известных миру секс-символов обоих полов.
– Чаще всего заказывают носы, как у Мадонны, Анны Курниковой или Екатерины Андреевой, – заметив в моих глазах любопытный блеск, снисходительно объяснил он.
– Честно говоря, я в растерянности, – призналась я, рассеянно изучая носы, – не думала, что выбор будет так велик.
– Ну а я вам на что? – улыбнулся Кахович. – Насколько я понял, у вас вообще нет конкретного ви дения нового носа?
Я беспомощно кивнула.
– Это нормально. Многие приходят с собственными эскизами, фотографиями каких-то звезд, даже с компьютерными моделями. Но не все могут объективно оценить свое лицо. Мне приходится спорить, пациентки раздражаются…
– Я думала, что ваша работа – сделать так, как они хотят, – удивилась я.
– Моя работа – сделать так, чтобы было красиво, – мягко поправил он, – можно, конечно, и пойти на поводу. Но тогда, увидев новый нос, они быстро разочаруются и меня же во всем и обвинят. Вот месяц назад на меня подала в суд одна девушка, – Кахович поморщился, – у нее папа казах, а мама – грузинка. В итоге – скуластое лицо, большой рот, азиатский разрез глаз и… огромный нос с горбинкой. А ей хотелось миниатюрный носик, как у телеведущей Анфисы Чеховой. Я ее и так уговаривал, и эдак… Ну не шел ей такой маленький нос при ее лунообразном лице! Но она умоляла, скандалила. А теперь носится по судам. С вами, Алиса, будет значительно проще.
– И как же вы поймете, какой нос нужен мне? – окончательно оробев, спросила я.
– Во-первых, у меня глаз-алмаз, – подмигнул врач, – а во-вторых… Впрочем, сейчас вы сами все увидите. Сначала я попросил бы вас собрать волосы в хвост и сесть вон на тот стул. Я вас сфотографирую.
Я послушно выполнила его просьбу. Фотографировали меня, как уголовницу – сначала анфас, потом профиль, потом ракурс три четверти.
Кахович закачал свежие снимки в компьютер, на экране возникло мое бледное ненакрашенное лицо, и я в очередной раз скептически усмехнулась – ну надо же было уродиться такой дурнушкой.
– Так, посмотрим, что тут у нас, – легкое движение компьютерной мышкой, и на экране поверх моего лица замелькали носы.
Прямые, аристократически удлиненные, с горбинками и без, откровенно кавказские (неужели кто-то сознательно заказывает себе орлиные носы?!), картошкой, кнопочкой…
– Этот, – наконец сказал он, остановив программу.
Я нахмурилась – нос как нос. Даже немаленький. Прямой, широкий.
– Я думала, что это будет что-то поменьше, – после паузы призналась я.
– Алиса, – мягко улыбнулся Кахович, – мы ведь только что об этом говорили. Мало – не значит хорошо. Хотите, расскажу вам одну историю? Дело было в нашей клинике…
В тридесятом царстве-государстве в смутные времена – а именно в Сокольниках на стыке двадцатого и двадцать первого веков – жили-были одинокая женщина Аделина и ее Нос. Да-да, именно так. Ибо сей орган обоняния имел столь внушительные размеры, что существовал не в тандеме со своей несчастной обладательницей, а как независимое, автономное существо. Разросшийся полип, подло паразитирующий на нежном женском личике, горбатый гном, главная цель которого – портить и без того несладкую жизнь Аделины.
В начальной школе ее дразнили Гражданкой Шнобель. В Литературном институте (Ада с детства изливала на бумагу горечь внутренней принцессы, навечно плененной в горбоносый сосуд ее нелепого существа) она получила более интеллигентное прозвище – Адка-Сирано.