– И то, и другое, – улыбнулась я.
– Слушай, у меня есть идея получше. Здесь же не слышно ничего, а так поговорить хочется! Может быть, двинем ко мне в кабинет? У меня там отличный бар. Поболтаем, как старые друзья… Я уже оглох от этой какофонии.
– Ладно, – пожала плечами я.
Декорируя рабочий кабинет, Георгий явно претендовал на гармоничный лоск. Но переборщил с деталями, и получилось вульгарно. Создавалось впечатление, что я попала не в цельное пространство, а в комнатку торговца элитной мебелью, где хранились нераспроданные экспонаты прошлогодних коллекций. Итальянский кожаный диван цвета насыщенного изумруда, напольная лампа в виде восточного витражного фонарика, дубовый письменный стол, подстриженная норковая шкура на полу, журнальный столик на изогнутых резных ножках, антикварный бар, пестрые обои. От всего этого великолепия у меня закружилась голова.
– Нравится? – самодовольно спросил он.
Кивнув, я присела на диван.
Георгий засуетился возле бара. Обмакнул смоченные минеральной водой бокалы в миску с нерафинированным сахаром, чтобы по каемке образовалась аппетитная коричневая корочка. Со сноровкой профессионального бармена что-то мудрил с многочисленными бутылками. Нарезал апельсин, расправил бумажные зонтики.
– Вот. Этот коктейль я придумал сам. Я мало кого им угощаю.
– Только приглянувшихся девушек? – усмехнулась я, принимая из его рук ледяной бокал. – И как это чудо называется? «Оргазм в рабочем кабинете»?
– Алиса, вот теперь ты становишься похожей на себя. Какой я тебя знал, – он присел рядом со мной. Слишком близко, чтобы я осталась невозмутимой, – склочная, циничная, ревнивая.
– Это не про меня. Теперь я белая и пушистая.
– И у тебя красные волосы, – добавил он, протянув руку и коснувшись моего лица.
Черт бы побрал мои гормоны, раззадоренные алкоголем и его обезоруживающей близостью. Ненарочитое прикосновение возымело эффект удара током. А может быть, я просто слишком давно не впускала в свое личное пространство мужчин.
Алиса-воздержанка. Алиса-монашенка.
Чтобы хоть как-то скрыть неловкость, я вплотную занялась коктейлем. Вкус его и правда был чудесным. Расплавленный шоколадный десерт с легким алкогольным оттенком. Обволакивающе теплый и возбуждающе пряный. Надо же, а я всегда презирала девиц, которые предпочитают коктейли. И пила коньяк. Или ледяную водку.
– Расскажи о себе, – Георгий придвинулся ближе. Принимая правила игры, я будто бы этого не заметила.
– А что рассказывать? У меня все отлично, как видишь. Работаю… хм… в торговле. Живу одна. Развлекаюсь на полную катушку.
– Ну а почему ты вдруг такой красавицей стала? Мужчина?
– Почему мужчины так много на себя берут? – усмехнулась я. – Может быть, мне просто захотелось разнообразия. Я повзрослела, и мне надоело, что с моих ботинок вечно отваливается сухая грязь.
– Знала бы ты, как это меня раздражало! – воскликнул он. – Никогда не видел такой неряхи, как ты. Значит, камуфляжные штаны и маргинальная привычка к водке в прошлом?
Я отсалютовала ему бокалом. Кстати, коктейль оказался более крепким, чем мне показалось изначально.
– Рад, что у тебя так все сложилось. Я ведь переживал за тебя. Комплекс вины.
Я удивленно на него уставилась. Самодовольный Георгий Локотков и комплекс вины – понятия несовместимые.
– Да, не смотри так. Я не мог быть с тобой вместе, потому что мы такие разные… Но когда я уходил, у меня было ощущение, что я бросаю ребенка.
– Ну, спасибо, – фыркнула я, – между прочим, я с семнадцати лет живу одна. Я всегда была самостоятельной и в любом случае выплыла бы.
– Это так, но… ты такая беззащитная, не вписывающаяся в стандартные сценарии, – он нахмурился, подбирая слова, – ты всегда трудно ладила с людьми. Я не мог представить мужчину, с которым ты могла бы ужиться.
– Но ведь клюнул же на меня когда-то ты.
– Не будем об этом, – примирительно улыбнулся он, – теперь-то это все уже неактуально. Уверен, что мужики штабелями укладываются к твоим прелестным ногам, – его пятерня перебралась на мое бедро.
– Почему ты ничего о себе не рассказываешь? – я слегка отстранилась.
– Потому что у меня ничего не изменилось, – он посмотрел на меня тем рассеянным внимательным взглядом, который обычно предшествует поцелую.
Один поцелуй – и словно не было между нами нескольких лет ледяного отчуждения. Словно через его постель не прошли сотни подвыпивших клубных красоток. Словно моя постель не привыкла к монашескому одиночеству.
Его запах был таким знакомым, его ладони были знакомыми и губы тоже. Я запустила пальцы в его влажные волосы, потом провела ладонью под рубашкой, по спине. Я знала его тело наизусть, я могла играть на нем, как на сложном музыкальном инструменте.