Например, удачный брак.
Была у Катерины подружка, Виктория. Познакомились они в агентстве шесть лет назад, когда обе были перепуганными начинашками с любительскими фотографиями в потрепанных папках и надеждой стать второй Синди Кроуфорд. Сдружились – как это бывает в их возрасте, – быстро и, казалось, навсегда. Они были похожи – обе не видели для себя иной карьеры кроме позирования, обе тщеславно мечтали об известности и больших деньгах, обе не брезговали принимать от случайных любовников приятные подарки и денежные подачки.
Так и шли по жизни – рука об руку, – пока Виктория вдруг не вышла замуж за преуспевающего мебельного магната. То была удивительная история совсем не в духе циничной Москвы. Они познакомились на новогодней вечеринке, где Виктория работала хостесс – провожала гостей за столики, наряженная в вульгарное одеяние стрип-Снегурочки. Серебряные трусики-стринг, шубка из страусиного пуха, меховая шапочка, из-под которой торчит фальшивая блондинистая коса, накладные ресницы… Не очень-то престижная роль для тщеславной фотомодели. Вика согласилась от безденежья – январь для модельного мира месяц мертвый, а за новогоднюю ночь платили по тройной ставке.
Сексапильной Снегурочкой живо интересовались гости клуба – каждый так и норовил ущипнуть длиннокосую за выглядывающую из-под трусиков розовую ягодицу. Мебельный магнат не был исключением. Под утро он пригласил уставшую, трезвую и злую Викторию за свой столик. Вику немного покоробил его тост: «В новогоднюю ночь каждый уважающий себя мужчина должен загадать желание, выпить шампанского „Crystal“ и трахнуть Снегурочку!» Тем не менее, когда на следующее утро протрезвевший магнат пригласил ее позавтракать в ресторане здоровой пищи «Органик», Виктория согласилась…
А через месяц, в начале февраля, магнат предложил ей официально оформить отношения – с точки зрения Катерины, это ни в какие рамки не вписывалось. Такого просто не бывает! Мебельные магнаты ни при каких обстоятельствах не женятся на легкодоступных снегурочках.
– А с чего ты взяла, что я легкодоступная? – расхохоталась Виктория, когда Катя поделилась с ней своими сомнениями.
– Ну… Это ни для кого не секрет, – растерялась Катерина, – не обижайся, но мы с тобой никогда не строили из себя девочек-припевочек. Думаю, это у нас на лбу написано.
– Может быть, – загадочно улыбнулась Вика, – честно говоря, мой супруг так и считал. Сначала. А потом я доказала ему обратное.
– Каким же, интересно, образом? – хмыкнула Катерина. – Я всегда думала, что игра в «динамо» таких мужиков только раздражает.
– Я не мариновала его слишком долго, – подмигнула Виктория, – между нами… Он был моим первым мужчиной. Когда он это понял, дар речи потерял. Несколько дней не мог прийти в себя.
Такой контраст – серебряные стринги и девственность.
– Ты бредишь? – выпучила глаза Катерина. – Какая еще девственность? Ты хоть сама-то помнишь, сколько у тебя было мужчин?!
– Не помню, – как ни в чем не бывало ответила Вика, – да и какая мне разница. Ладно уж, открою тебе один секрет. Только никому.
– Могила, – пообещала Катя.
– Я сделала гименопластику, – понизив голос, сообщила Виктория.
– Что?
– Гименопластику. Операцию по восстановлению девственной плевы. Стоит всего штуку баксов, проводится стационарно. Это еще проще, чем аборт. Сел в кресло, получил наркоз и через несколько часов проснулся в палате невинной девушкой.
– Да ты что? – сказать, что Катерина была шокирована, означало не сказать ничего.
– Никто не подкопается. Все было, как в первый раз. Правда я толком и не помню своего первого раза, так давно это было. Но все по закону жанра – боль, кровь на простыне.
– Но как тебе в голову такое пришло?
– А ты сама подумай, – хитро прищурилась Виктория, – много ли в Москве осталось девственниц с нашей внешностью нашего возраста? То-то и оно. Видишь, как у меня получилось? Сначала в клинику, потом – в ЗАГС. Так что мой тебе совет, не будь дурочкой, записывай адресок.
Кто бы сомневался, что остро жаждущая счастья Катерина воспользуется советом удачливой подруги.
Первая операция воспринималась ее не лишенным романтизма сознанием как священный ритуал. Физическое восстановление невинности, утраченной давно и без сожаления, казалась ей философским актом полного очищения. В кабинет врача вошла одна женщина – смешливая кокетка в туфлях зебровой расцветки, а выйти должна была другая – с неземным отблеском в глазах и плотно сжатыми коленями.