Наташа вышла из себя.
– Что?! А я кто по-твоему, старая карга?
– Ната, ты красивая, – выдавил он, – но…
– И кто купил тебе эти кеды, она? – Наташа кивнула на золотые Prada. – И абонемент сюда?
– Это подарок, – оскорбился он. – Ната, мне пора. Валя ждет.
– Ну и катись, – крикнула она его удаляющейся спине.
Сквозь приоткрытую дверь спортивного зала Наташе было видно, как растерянная Валечка бросилась к понурому Дамиру. Заглядывала ему в лицо, снизу вверх, как преданная собачонка. Наверняка спрашивала про нее, Наталью. Наверняка они вместе еще будут над нею смеяться.
И правильно, она этого заслужила. Сама бы посмеялась, если бы не было так пусто внутри. Черт, и как же она умудрилась так «попасть»?! Она, в эротической копилке которой больше впечатлений, чем в «1001 ночи». Самое обидное – ему всего пятнадцать лет! И что он такое говорил о ее возрасте? Да она выглядит в сто раз лучше Валентины! Да, пускай Валечкина красота – природная, а Наташина – отточенная многолетними усилиями. Так ведь выстраданное в тысячу раз ценнее даром доставшегося, разве не так?
«Ей всего восемнадцать, – пульсировало у нее в голове, – ей всего восемнадцать…»
«А что, если я неадекватно к себе самой отношусь? Что если окружающие видят то, чего не замечаю я сама?» – с ужасом подумала Наталья, кончиками пальцев прикоснувшись к своему лицу – осторожно, словно то была старинная глиняная маска, готовая в любую минуту рассыпаться и превратиться в бессмысленную горстку песка.
Вернувшись домой, Наталья бросилась к родительскому бару и, подумав, выудила из вереницы бутылок поллитровую Jack Daniels.
Взглянуть на себя со стороны – что может быть проще и сложнее одновременно? Смотреть на свое зеркальное отражение без предварительных психологических установок. Хоть на минутку отречься и от любви к своему лицу, и от застарелых комплексов. Быть объективной.
Наталья сидела перед увеличительным зеркалом – такое было в ванной комнате ее матери. Каждый вечер Наташина мама тратила десять минут на скрупулезное изучение своей физиономии и лихорадочный поиск возможных возрастных изменений. Если ее въедливый взгляд находил хоть одну едва заметную морщинку, хоть один признак начинающегося одрябления, она тут же звонила на мобильный своего косметолога, а потом и пластического хирурга и записывалась на консультацию.
Сама Наталья считала, что ей еще рано думать о возрасте – ее мания пластической хирургии имела причины строго эстетического характера. Изменить форму носа – да. Купить себе новую аппетитную грудь – почему бы и нет? Как говорится, гуляй пока молод. Но вот думать о морщинах, подтяжках, золотых нитях… – ей почему-то казалось, что при должном уходе она сможет не волноваться об этом еще как минимум десять лет. И вот теперь…
– А ведь я постарела, – с удивлением констатировала она, – никогда не обращала внимания. Еще лет пять назад у меня был открытый взгляд. И эта морщинка между бровями – неужели я так часто хмурюсь? Ну, морщинку можно и с помощью ботокса разгладить, а вот глаза… Похоже, настало время задуматься о блефаропластике.
Перед ее глазами как наяву встал образ добродушно улыбающейся Валечки из двенадцатого коттеджа. Восемнадцатилетнее свежее личико, ровное, гладкое, как у мультипликационной Белоснежки. Ни единой веснушки, ни морщинки, ни вмятинки – концентрированная юность, спелая, пряная, бьющая под дых.
«Ничего, мы еще посмотрим, кто кого, – мрачно сдвинув брови (черт! Надо избавляться от этой идиотской привычки, а то и ботокс не поможет), подумала Наташа, – у меня еще не все потеряно. Вот сделаю блефаропластику, и тогда…»
Что случится «тогда», Наташа пока не могла себе представить. Она снова почувствует себя хозяйкой жизни? К ней вернется Дамир? Едва ли – стоит только вспомнить его бегающий взгляд. Он смотрел на нее, не как на женщину, а как на помеху, неожиданно материализовавшуюся на пути. Что тогда? Что изменится?
Неважно, неважно.
От собственных сомнений, особенно связанных с осмысленным улучшением внешности, Наташа всегда отмахивалась легко. В конце концов, одной операцией больше, одной меньше. Она просто не может пережить такое в гордом осознании горя. Ей надо что-то сделать, что-то исправить.
Не-мед-лен-но.
Пока Наталья вместо привычного самолюбования была мучима острым приступом самобичевания, я решила исполнить дружеский долг и выступить в роли Ксюшиного внештатного психолога, по совместительству жилетки для излияния слез.
Мы не виделись от силы месяца полтора, и я была шокирована, увидев вместо привычной холеной фотомодели новую Ксюшу, располневшую, апатичную, пахнущую немытыми волосами и табачным дымом, зябко кутающуюся в несвежий махровый халат. Мне показалось, что она стала немного выше – но разве несколько сантиметров стоят того, чтобы расплачиваться за них оптимизмом, красотой лица и жизненным тонусом?