Больше всех его раздражал Морган. Катар постоянно крутился возле постели, беспрестанно поправлял подушки его маленькой Матильде, мазал кремом места крепления кислородных трубок, грел руки, укутывал ноги. Это всё должен был делать Джес собственнолично, а не какой-то смертный капрал! К тому же поехавший наркоман. Но и подвига его Христов не замечать не мог. Как только Ванно рассказал подробности нахождения этой парочки, в голове Джеса сразу выстроилась взаимосвязь. Катар прикрыл собой его девочку, его малышку. По сути, спас ей жизнь, по крайней мере, попытался, и отрицать этого Христов права не имел. Отчего Морган бесил его ещё сильней.
— Что там происходит? — озадаченно спросила Лена, подойдя к стеклу. — Чем они там все занимаются? Ей покой нужен.
— Полагаю, они разговаривают. Решили, раз Мила не участвует в их жизни, так выстроить жизни вокруг неё. Смертные…
— Ну, по сути, примерно это и мы с тобой раньше делали. Выстроили нашу жизнь вокруг Мо, сделали её своим центром. И чуть не потеряли.
— Не напоминай, — вздрогнул Христов и громко сглотнул. — До сих пор глаз сомкнуть я не в силах. Может быть, метод разговора и сработает. Связь же с ней крепкая, чувствую я, просто Матильда не откликается, будто в клетке заперта. Может и нам следует позвать ее? На таком, тонком уровне?
— Хм, смысл есть. Ментальное очищение от душевных хворей, как ты Шерифа пытался лечить.
— Пытался да не вылечил, — Христов замолчал, в очередной раз проживая угрызения совести. Потом с досадой и нетерпением проворчал: — Чувствую себя таким ущербным на его фоне. Он делает и приходит к успеху, даже жив остаётся. Я берусь за что-то и проваливаю…
— Ты про Моргана? — слабо хохотнула Лена, замечая как катар целует руку сестры и трётся о неё щекой. — Это норма. Всякий рядом с ним чувствует себя ущербным. Расслабься. И сейчас действительно было бы хорошо, если бы его план сработал. Ты же понимаешь, что он как раз и подходит нашей Мо как никто другой? Ни ты, ни я. Не станешь, надеюсь, мешать?
— Знаешь, мы ведь действительно привыкли обозначать свое счастье через Матильду. Но у неё самой даже не спрашивали. Конечно, я мешать не стану, достаточно будет, если она просто выживет. Пора и нам становится на Путь двумя ногами. А я подожду, сколько потребуется. Не привыкать. Но сейчас давай сосредоточимся на Миле и попытаемся распутать ментальные оковы, сковывающие её.
***
Мурси очнулась в привычной пещере из своих кошмаров. Ей показалось, что очнулась, так как заторможенность мыслей всё ещё присутствовала. И ужасно болело тело. Она попыталась ощупать себя, осмотреть, но не смогла пошевелить ни пальцем, ни веком. Пригвоздил её Дуку все-таки к камню, на котором когда-то и сама она появилась на свет. Запустил последний извращенный эксперимент. Довёл до предсмертного состояния и теперь ждёт, разродится или нет.
И такая злоба овладела капитаном, что она решила лучше уж умереть, но выжить! С силой дёрнула рукой, да только прикована та была крепкими цепями. Вообще, вся Мурси оказалась опоясана тросами и удавками, по горлу проходили, по лицу, по ногам и рукам, по талии. Капитан истекала кровью, не жива уже, но до последнего бьётся, не соглашается с участью. Сейчас, сейчас, вот ещё немного сил подкопит, и с камнем на спине двинется, а потом этим же камнем самому Дуку по морде и двинет! Так двинет, что мало не покажется!
Долгая, мучительная борьба с оковами выпила последние силы. Мурси устало вздохнула. Излишне самонадеянно. Как обычно. Слишком уж хотелось верить в счастливый исход. Не сдаваться до последнего, бороться. А ради чего? Чтобы вновь гоняться за призрачным счастьем? Вновь бесцельно проживать свои дни, не зная, куда деть себя, не имея возможности подстроиться ни под одну социальную систему? Ни в Империи, ни в СШГ, ни даже среди пиратов не найдя себе места? Мурси же давно хотела самолично выйти в открытый космос и закончить всё, так вот ей и представился отличный шанс. Зачем она только оттягивает свой конец? Зачем увеличивает срок собственных страданий?
Но вдруг почудился тихий и слабый голос Моргана. Слов не различить в мутной атмосфере, давящей на грудь, но то, что это произносил Морик, сомнения не оставалось. Хотя бы ради него! Хотя бы ради ещё нескольких сладостных моментов объятий с любимым Котиком. Следом почудились голоса остальных: Ванно, Коди, Бобби и Иржи, даже Клары. Они забавно гомонили, сменяли друг друга, словно выступали на симпозиуме. Что-то проповедовали, и Мурси отчетливо понимала только одно — они её зовут. Зовут жить, вырваться из плена.