— Плохое вино. Нужна вода. А вода везде есть, где зелень. Искать надо. А сейчас влажность повышенная.
Местами, сказанное было непонятно. Но переспрашивать она не стала.
Муть скоро осела, и скрученным листом они начерпали воды в флягу.
— Теперь у тебя вода со вкусом плохого вина.
Солнце быстро поднималось. Скоро все вокруг просветлело, и девушка рассмотрела лицо своего компаньона.
При свете дня бледность и темнота под глазами стали еще сильнее. И появилась еще одна деталь, которую она сперва не заметила. Через всю левую половину лица у незнакомца шел рваный давний шрам. Оставшись тонкой кривой нитью, он не уродовал лицо, но служил напоминанием.
Бродяга достал лепешки и кусок мяса.
Тáйга сглотнула.
Отломив кусок, он протянул ей еду.
— А ты изменился, — она как можно дружелюбнее улыбнулась ему набитым ртом.
— Мы заключили сделку. Я выполняю условия. — его голос был настолько бесстрастным, что ее улыбка сошла на нет. Она хотела было что-то сказать, но передумала. Помощи достаточно. Большего ей не надо. Ни ему ни ей не нужны разговоры и близкое знакомство.
Она молча доела, много выпила воды, умылась и готова была идти дальше. Но ее спутник все так же сидел возле вырытой ямы, глядя в одну точку.
Он поднял руку и провел по шраму на левой стороне, изучая его тонкими длинными пальцами.
— Какой я?
— Что? — девушка не поняла вопроса.
— Я красив? Я уродлив? Для тебя я привлекателен? Я молод? Стар?
Впервые мужчина задавал ей такого рода вопросы. Она запнулась.
— Ты шутишь?
— Разве я похож на шутника? — он и вправду был очень серьезен, продолжая неосознанно пальцами водить по искалеченному лицу.
— Ты молод. И ты весьма привлекателен. Только бледный как мертвец и темные круги под глазами. Доволен? И ты очень странный.
— У меня шрам на лице?
— Да. Ты не видел себя?
— Он уродует?
— Он старый, очень давний. Это просто след. Твое лицо не перекошено, если ты об этом. — Тáйга спокойно рассказывала как выглядит ее спутник. Если он помешан на своей внешности — пусть.
Он снова замер над мутной лужицей воды.
Тáйга уже начала ходить кругами, когда он, наконец, встал, закинул сумку на плечо и зашагал дальше.
Весеннее солнце все сильнее прогревало воздух. Сухость в горле больше не мешала жить, и внутри у Тайги разливалась своеобразная благодать.
Сбежала! Она сбежала прямо из-под носа советника короля! Лорда Смурта, которого боялись все в городе!
Спутник ее, конечно, был странным, но она не ошиблась с выбором. Это лучше, чем подыхать от жажды и голода на полпути. А он нашел воду!
Теперь с дороги они не сворачивали, и немногие встречные проходили мимо, оглядываясь на довольно улыбающуюся девушку в видавшем виды платье.
«Наверное, я похожа на шлюху из «Дома Утех».
Так назывался дорогой бордель в Скаре. Женщины, работавшие там, иногда могли похвастаться обновками из старых платьев жен лордов, если угождали своим клиентам.
Внешний вид ее спутника нареканий не вызывал. Переодевшись в отобранную одежду, он выглядел весьма обыкновенным путешественником, бледным и усталым, словно недавно перенесшим длительную и тяжелую болезнь. Ростом он был повыше несостоявшегося насильника и штаны и рукава были коротковаты, но в остальном, внимания он не привлекал.
«Сам то он знает, куда идет?»
Тáйга точно знала, что будет делать или думала, что знает. С одной стороны хранится небольшая коробочка. Там немного золота. Гораздо больше, чем стоят услуги ее провожатого, но лучше лишиться ее, чем валяться со свернутой шеей. А когда она расплатится с ним, пусть даже он отберет у нее все деньги, она выроет другую шкатулку. Ту, которая хранится в правом углу. Пойдет к старому знакомому отца, купит лошадь и одежду, еду и… Вот что делать дальше?
Отец говорил к соседям идти в случае чего. А там через море плыть. Подальше. Насколько можно дальше. Только до соседей идти далековато. А дорога не медом смазана. И сами соседи на границах сидят к войне готовятся. Вот если бы прибиться к кому… не одна она из страны бежит.
Она буравила взглядом спину бродяги, ровным шагом идущего впереди. Чего от него ждать? Заберет все деньги? Или с таким же бесстрастным лицом возьмет то, что ему причитается и пойдет себе дальше? Деньги ей не помешают. Как знать, как все сложится. И, если близкие знакомства ей не нужны, то обычная вежливость уж точно не помешает.
— Как тебя звать?
— Не имеет значения. — он не обернулся.
— Как мне к тебе обращаться?
— Если ты заговоришь, я пойму к кому ты обращаешься.
— Ладно. — Тáйга поправила вечно сползающий второй рукав. — А идешь ты куда?
Молчание. Она выругалась про себя.
— Ты не хочешь разговаривать?
— Не хочу.
— Ладно.
Полдень давно уже остался позади, когда она в изнеможении опустилась прямо на дорогу.
— Я больше не могу. Мы толком не спали две ночи. Я очень устала. Отдых нужен. А ты как буйвол все вперед и вперед.
Он, наконец, повернулся к ней, и она заметила, что его тоже порядком шатает, а тени под глазами стали еще глубже.
— Да ты сам на мертвеца похож, — тихо сказала она. — Отдых нужен.
— Отдохнем. — Он склонил голову. — Не на дороге.
Они свернули с дороги и углубились в лес. Нашли согреваемое солнцем место. Тáйга отключилась, как только коснулась земли. Спала она как мертвая. Без сновидений. Глупо было так безмятежно себя вести рядом с чужим непонятным человеком, но она слишком устала.
Сон прошел, когда была глубокая ночь. Она сладко потянулась, с удовольствием вновь представляя лицо лорда Смурта, когда он узнал, что его невестка сбежала. С трудом поднялась на колени. Рядом горел костер, согревая своим теплом, лежал мешок, сверху фляга и еда. А напротив, очень близко к огню, спал ее спутник, свернувшись, словно собака, в тугой ком.
Тáйга жадно съела свою порцию и долго наблюдала за мужчиной. Его сон не был безоблачным. Он сильно вздрагивал во сне, сжимаясь еще сильнее. Метался из стороны в сторону, оставаясь скрученным в комок.
«Кто он такой? Почему ходил по городу в тряпье? Обросший и немытый.»
По одним рукам можно многое понять: по шрамам и порезам, по обкусанным содранным ногтям и коже вокруг, по самой ладони, ее форме и гладкости кожи. Отец много работал в кузнице, кожа на его ладонях огрубела там, где соприкасалась с молотом и ручками мехов и мечей, щипцов и основы. У отца были сильные руки и торс, мускулистые ноги.
Играя в догадки, она толком не рассмотрела ничего при свете дня, все время сверля взглядом только спину своего спутника. Он не казался крупным. И выпирающих под рубашкой мышц она тоже не заметила. Его ладони не огрубели от работы, не были узловатыми и большими. Такие руки могли бы принадлежать изнеженному лорду, никогда не державшему в руках даже меча, или любовнику знатной дамы. А силой может быть наделен любой. Он был немногословен, но не был груб. И девушка могла поспорить, что он не из крестьян, не из солдат и не из простых рабочих.
«Да какая мне разница?»
Она легла снова. Долго смотрела на звезды, слушая, как ворочается и что-то шепчет во сне ее безымянный спутник. Затем уснула. И проснулась только когда солнечный свет уже заливал воздух.
Мужчина выглядел намного лучше. Тени остались. Но кожа уже не имела мертвецкого оттенка.
Они молча собрали нехитрые пожитки и отправились в путь.
Остаток пути так же прошел в молчании. Тáйга стискивала зубы, кусая губы. И все говорила себе, что осталось немного. Дальше она просто растянется на земле, без этого мрачного человека. Отдохнет и… решит, что делать дальше.
Большое селение показалось ближе к вечеру.
И старый, полуразрушенный дом дыхнул на девушку воспоминаниями. Даже слезы навернулись на глаза. Дом запомнился ей совсем другим. Когда они покидали его, он весело блестел стеклами окон и цветущими деревьями вокруг. Теперь же черный обгоревший остов смахивал на обгорелый человеческий скелет огромного размера, разбросавший свои ненужные кости то там, то тут. Грустными заточенными кольями вокруг него торчали некогда живые и зеленые деревья. Кому понадобилось поджигать дом? Казалось, Боги разгневались на ее род и уничтожают все, что как-то касалось его и могло о нем напоминать.