— Ну и блах с ними! Со всеми. Я сильная. Выберусь. — Тáйга закрутила цепочку на пальце и медальон засверкал, описывая круги в свете костра.
— Для девушки это непросто, — темные глаза не давали даже отблеска от огня.
— Отец говорил, женщины могут гораздо больше мужчин. Кроме трех дней в месяц. — Медальон сорвался с пальца, описал дугу и приземлился в поднятую руку мужчины. Он перебросил его обратно девушке. — Застежка слабая. Поэтому его никто и не носил. — Тáйга зубами зажала непослушное звено.
— Зачем ты носишь на шее вещь, которую можешь в любой момент потерять? Проще расплатиться ей.
— Он ничего не стоит. Для других — ничего. Он не золотой и не серебряный. Помнишь, я про особые вещи рассказывала, как то яблоко?
— Летает он у тебя плохо.
— Не остри. Это самая старая вещь в моей семье. Мне его прабабушка дала. Она говорила, что его давным-давно нам маг подарил. Что он защитить может. Мне эта сказка нравилась.
— Пробовала?
— А?
— Защищает?
— Может, я до сих пор жива, потому что он меня защищает.
— Тогда дальше сама? С таким амулетом.
— Ты не веришь в магию?
— Не так давно ты делала круглые глаза и говорила, что ее больше нет.
— Больше нет. Но она была. Я верю, что была. И что-то могло остаться. Как то яблоко и мой волшебный амулет. Почему бы и нет?
— Полезное убеждение.
— Так ты не веришь в магию?
— Напротив, я считаю, что сейчас тебе самое время попросить помощи у твоей волшебной вещицы. — Непонятно было, издевается ли он над ней снова или говорит серьезно. Тáйга молчала, теребя звенья.
— Почему ты…
Он не дал ей закончить.
— Ты же сама говорила, что тебя непонятно почему в жены к сыну советника выбрали. Может, они знают про тебя гораздо больше тебя самой? — он смотрел на нее не мигая через костер.
— Ты серьезно?
— Почему нет?
— Думаешь, они этот медальон искали?
— Мне все равно, что они искали. Тебя или медальон или еще какие сказочные вещи твоей семьи. Тебе должно быть виднее.
— Они ошиблись. Нет в моей семье ничего особенного. Даже в этой штуке. — Тáйга подбросила вещицу вверх. — Иначе, все мы жили бы долго и счастливо.
— А вы все прабабушку слушали?
— Что ты все издеваешься? Если бы я знала, что это может помочь, я бы себе руку отрезала, а не просто палец уколола.
На его непонимающий взгляд, она с трудом раскрыла непослушные створки медальона.
— Тут секрет есть. Маг вредный видимо был. Чтобы защищал, надо открыть и палец сюда приложить. Тут шип острый. В общем, надо эту штуку кровью напоить.
— Теперь тебе самое время проверить. — Голос у ее спутника был серьезным. — Палец то ты не боишься уколоть? И проси хорошенько.
— А что просить?
— Мозгов проси! — он зашелся в приступе своего беззвучного смеха. — Они никогда не помешают. А может, маг к тебе на помощь придет.
— Т-ты… ты издевался все это время! — она швырнула в него ветками.
— Насчет мозгов я вполне серьезно.
— Ты считаешь меня глупой? — она вскочила на ноги. — Отвечай!
— Давай спать, девочка. — он повернулся к костру и к ней спиной.
— А знаешь, мне все равно, человек без роду и племени. Все равно, что ты думаешь. — Тáйга плюхнулась обратно на свое место, отвернулась от него и поджала ноги, свернувшись клубочком.
Внутри своего гнездышка она тихонько заплакала. И долго смотрела в черноту леса, сжимая в руках медальон. Когда от ее спутника донесся привычный ночной стон, она злорадно подумала: «Так тебе и надо, мучайся!»
Слушая, как он ворочается во сне, метаясь туда-сюда, она водила пальцем по шероховатой поверхности медальона. По острию внутри, которое лишь немного затупилось, но еще способно было проколоть плоть. Вспоминала бабушку. Как та таинственным голосом рассказывала сказки. О драконах, дышащих огнем, и единорогах, о разных волшебных существах, обладающих невероятной силой и магах, живущих среди людей. О древних городах и воинах, равных по силе которым не было и не будет. Потому как у каждого такого воина в помощниках был особый предмет: обычно меч или волшебный конь. А в награду всегда доставалась самая красивая девушка. Как хорошо верить во все это. Бабушка верила. Верила в эту побрякушку. Недаром она так бережно всегда с ним обращалась. Хранила.
Последняя слеза скатилась по щеке куда-то в складки недавно купленного плаща, заменявшего кровать. Вот так и осталась она совсем одна из некогда сонма родственников. Но она сильная. Выживет. Просочится как вода сквозь камни в какую-нибудь дырочку и выживет там. Даже странно, что ее жизнь имеет такое важное значение. В сказках и легендах герои с легкостью отдавали свои жизни за все подряд. Да и в своих снах она геройствовала не думая о последствиях. А она просто хочет жить. Ей вполне бы подошла жизнь с мужем, который младше на шесть лет, пресмыкающимся немым существом. Зато в тепле и уюте. И даже некоторой стабильности. А проявив свой нрав, она вынуждена бегать теперь от наемников своего несостоявшегося свекра. Она ведь совсем не думала, что нанесет кому-то столь серьезный удар по чести, чтобы ей прилюдно пожелали отрезать нос или уши в назидание.
Тáйга дрогнула и зажала нос рукой, представив на секунду картину своего наказания. И тут же прогнала это видение.
Она уже ушла от них. И уйдет еще дальше. Туда, где ее не найдет ни один даур. Туда, куда они не посмеют даже сунуться. Потому что там лучшие воины, лучшие кони и броня. Они сметут дауров.
Вскоре пришел сон.
Мученица. Она всходила публично на площадь, на помост, где ждал, злорадно ухмыляясь ее несостоявшийся пухлый муж, готовя острый большой нож. Вокруг ревела толпа дауров, жаждая ее крови и стояли молча талорийцы, сострадая ей. Пухлый довольный младенец занес было нож, с острия которого уже капала чья-то кровь. Но тут произошли перемены: Тáйга, сильная и свободная, махающая неизвестно откуда взявшимся клинком направо и налево, разрубая пополам отродье лорда Смурта, самого лорда и всех дауров, очищала пространство вокруг себя, заваливая помост телами.
Она заметалась во сне, стараясь размахнуться мечом посильнее и успокоилась только тогда, когда принимала дары благодарных жителей.
А затем ей снова снился подвал. Только в этот раз он не был темным. Словно весь пропитан светом сверху и чернота внизу, там, где должен быть холодный пол. Она смотрела вверх, на этот яркий свет, в котором кружили черными мотыльками, ясно вырисовываясь в чистоте большие хлопья сажи. Дышать становилось все труднее. Сажа покрывала лицо, лепясь противной жирной массой, лезла в ноздри и глаза. Тáйга заметалась во сне, стараясь скинуть с лица кусок плаща. Потом затихла, успокоившись, задышала ровно и уснула крепким сном, не замечая под собой раскрытого медальона.
— В чем дело, Смурт? — король сидел на троне. Это само по себе уже было необычно. И умного человека заставило бы насторожиться. Рай Смурт глупым человеком не был. Официально со своим советником король мог говорить или прилюдно, но в тронном зале больше никого не было, или когда советник оплошал. Тем самым король давал понять, где чье место.
Сейчас был именно такой случай. Советник короля снова промахнулся.
Он представил как радуются его промахам остальные лорды.
Взгляд жестких глаз заставил советника сжаться.
— Четверо воинов обездвижено? Что это значит? Твоя девчонка их обездвижила?
— Это тот бродяга. Они вместе, дар…
— Я и сам понимаю, что это не девушка. Почему он не убил никого? Четырех воинов… воинов! Не простых здешних солдат. Моих воинов!!! — голос дара прогремел на всю залу. — Что это за бродяга, который так легко расправляется с немниками? Что мы пропустили, Смурт?
— Он направляется к пустошам. А девушка, она просто ищет место, где укрыться и остановиться.