— Значит, все у тебя получилось. — Илта гладила ее по щеке, убирая со лба выступающий снова и снова пот. «Значит, получилось…»
— Почему? Почему ты это делаешь? — тяжело дыша Дэя приподняла голову.
— Надо же кому — то этим заниматься. — Илта снова вытерла ей лоб. — Твой король не взял служанок.
— Ты же ненавидишь меня.
— В семнадцать лет все кажется простым. И убить сейчас тебе гораздо легче. Моя ненависть к тебе не имеет смысла. Мне жаль тебя.
— Жаль? — она вспыхнула. — Жалей лучше себя, старуха! Я стану королевой! Я могу смести этот шатер. Залить его пламенем. Я обладаю силой, сравнимой с силой целой армии! И я нужна дару!
— Но сейчас ты валяешься мокрая как котенок и не можешь подняться. — Илта отодвинулась от нее и вздохнула. — И я могла бы придушить тебя подушкой. А заливая все вокруг пламенем можно сгореть самой.
— Я понимаю тебя, — Дэя расхохоталась, — ты просто завидуешь мне. Завидуешь моей молодости, силе, моему успеху. Я — маг! Единственный сильный маг! И я могу все!
— Все? Что ты можешь, кроме полыхания? Нести смерть не самое лучшее умение. — Илта вздохнула. — Ты не маг. Ты могла бы им стать, если бы не преследовала единственную цель: полыхать поярче и сжечь побольше. Ты — всего лишь придаток короля, позволяющий ему стать сильнее. И ты сама помогаешь ему в этом.
— Он силен и без меня!
— Он был слаб без тебя. Он искал таких как ты, чтобы усмирить то, что он выпустил. И чтобы вы давали ему его силу. И как бы ты не продвигалась в своем умении, он все равно будет сильнее тебя. Потому что он всегда рядом. И всегда готов придушить твою силу. Разве ты еще не поняла?
Дэя смотрела на лицо женщины, казавшееся таким искренним.
— О чем ты говоришь?
— О том, что чем ближе ты и чем сильнее, тем сильнее он и тем легче ему тебя сдерживать. Потому он торчит у безумицы в ее клетке и выслушивает рыдания тринадцатилетней девочки. Потому держит меня рядом. Он получает вашу магию. Это его суть. Поглощая их и тебя, он становится сильнее. И он ищет новых. Потому что не уверен, что сдержит то, что выпустил. И с самого начала не был уверен. И он убьет тебя, как только не сможет погасить твою силу. Задумайся над этим, девочка, когда будешь сжигать очередного неугодного королю.
— Замолчи, завистливая ведьма! — пот заливал глаза. — Ты никому не нужна и тебя никто не любил! Ты даже не представляешь, что значит быть едиными в общей цели!
— Общая постель и общая цель не одно и то же, глупая. Что ты вообще знаешь о целях твоего короля? Знаешь ли ты, чего хочет твой король? Чего он добивается? Он уничтожит все вокруг себя! — Илта негодующе встала над пышущей девушкой.
— Так делают все короли! Сильный подминает слабого. И только равные до поры до времени остаются друзьями. Разве мы сами не захватили земли, что были севернее. Помнишь? Он рожден, чтобы править! И он подомнет под себя всех, кто не подчинится!
— Ты говоришь его словами, девочка. — Илта с сожалением покачала головой. — Слишком безумна. Я не смогу ничего сделать. Не смогу спасти тебя.
— Просто не мешайся у меня на пути. — Дэя приподнялась со своего ложа и уверенно села. — Иначе я сожгу тебя заживо.
— Вижу, твоя охота была удачной. — Ксааркаас проводил взглядом вошедшую сестру, высыпавшую в большую чашу у входа горсть крупных окровавленных клыков.
— Что ты делаешь в моей комнате? — Ула недовольно покосилась на брата, развалившегося в ее кресле. — Я поймала его почти у стен. Они подходят все ближе и ближе.
— Я разжег очаг к твоему приходу, милая. — Ксааркаас скрестил длинные ноги. — Скажи, что тебе приятна моя забота.
— Ты очень добр и заботлив, — она насмешливо поклонилась и кинула небольшой нож в камин. — Не мог бы ты так же позаботиться о всех нас и передать отцу, что скоро мы будем спихивать долрогов со своих стен, куда они полезут из любопытства. — она стянула с себя порванные на бедре штаны, обнажив рваную рану, из которой сочилась темная кровь.
— Ты прекрасно знаешь, что он слушает меня так же, как и всех остальных. — Ксааркаас поморщился, глядя как она отдирает прилипший к ране мусор и куски одежды. — Тебе позвать Варда? Он сделает это менее грязно.
— Грязь не самое плохое, что во мне есть, — она ядовито ему улыбнулась, вынула из камина раскалившийся нож и приложила к ране. Воздух вокруг наполнился запахом жженой плоти.
— Ты — само очарование. — Ксааркаас закатил глаза, морща тонкий нос.
— Проваливай отсюда. И нам обоим станет гораздо приятнее.
— Ну что ты! Мне приятно находится рядом с тобой, милая сестрица. Даже в самых отдаленных уголках я скучаю только по тебе.
Ула хмыкнула, отбрасывая нож, и повернулась лицом к брату.
— Ты был там? Снова? Больной идиот! Отец запретил тебе!
— Отец запретил всем остальным. Но многие до сих пор проходят врата. — он облизнулся. — Зачем отказываться от того, что так приятно? Отец не в состоянии выловить всех желающих.
— Когда-нибудь он поймает тебя. И тебе не поздоровится. Или оставит там навсегда. Как от сына от тебя все равно мало толку. — Ула презрительно отвернулась.
— Думаю, ему хватает тебя, как сына. Но я не ругаться сюда пришел. — Он примирительно понизил голос. — Угадай, кого я там нашел? О-очень интересная находка.
— Еще какую-нибудь пакость? Этот мир решил изжить себя окончательно?
— Ты права! — он захохотал. — Для того мирка, эта пакость может стать похлеще всех нынешних!
— Что же ты там нашел? — Ула заинтересованно уселась на кровать, поджав под себя искалеченную ногу.
— О, поверь мне, я и сам не знаю. Но это преинтересный экземпляр. И, похоже, единственный в своем роде. Он чем-то похож на нас. Нет, даже не так. Он скорее ближе к нам, чем к тем, что населяют этот мир сейчас.
— Правда? — Ула поморщилась, стягивая руками обожженную плоть, которая на глазах становилась все бледнее, принимая естественный оттенок, без следов ожогов и крови. — Вы разговаривали?
— Мы столкнулись. Он даже попытался меня убить. Опробовал на мне свою силу.
— Убить? Жаль, у него это не получилось. А по какой причине?
— С ним девушка. Мне стало интересно.
— И как?
— Не могу сказать, что это были приятные чувства, но, как видишь, я жив. И мне даже не нужно вонять на весь замок паленой кожей. Он очень необычный. Тебе бы он понравился. Поэтому, я и решил, что такая находка заинтересует мою любимую сестру.
— Мы потеряли тот мир. Какая разница, что ты там нашел. — Ула встала и прошла к чаше. — Находиться там слишком опасно.
— Неужели? — Ксааркаас тоже встал и его вкрадчивый голос стал тише. — Опаснее, чем гонять долрогов или опаснее чем вести войну с арпами?
Напоследок он зачерпнул из чаши и с тихим шорохом высыпал клыки обратно. Посмотрел на ладонь, окрасившуюся от последних, не успевших засохнуть, в темные разводы. Брезгливо вытер ее о полог кровати.
— Впрочем, это не мое дело, я всего лишь охотник за грязными удовольствиями.
— Пустоши, пустоши… приди туда и испугайся непонятно чего… Будь у тебя много денег, что бы ты стал делать? Ну, после своих пустошей? — Тáйга ворочала ногой маленький круглый камень, пока следила за тем, как откопанная в чьем-то заброшенном огороде картошка и морковь запекались в золе.
— Насколько много? — Зэсс пытался с помощью тупой иглы починить рукав рубашки. Тáйга неоднократно пыталась предложить свою помощь, но он упрямо отказывался.
— Очень много.
— Снял бы хорошую комнату в хорошей гостинице с чистой большой кроватью. Хорошо ел и спал на мягкой постели. — он улыбался себе под нос. — Еще у меня была бы хорошая одежда и когда с ней случался бы казус в виде дырки, я бы ее просто выкидывал.
— Да ладно! Ты можешь себе дом купить или дворец. Зачем в гостинице то?
— Дом нужно содержать, кормить слуг, проще заплатить за все готовое сразу и не морочить себе голову.
— А что еще?
— А что еще?
— Тебе кроме еды, постели и одежды ничего не нужно?
— А что еще нужно?