— Чем, Яр? Я не головорез.
— Скажи, что похитишь ее дочь и будешь держать в подвале, пока куколка Тами не выдаст местонахождение своего муженька. Или реквизиты счета с денежками.
— Заканчивай мыть посуду и дуй к Мелентьеву, умник!
Вглядываюсь в сгущающиеся за окном сумерки, пытаясь изгнать из головы мысли. Они клубятся, как воронье, назойливо возвращая меня в далекое прошлое.
— Эй, щенок, куда ты смотришь? Это же Стелла — дочь хозяина. — Вздрагиваю от хриплого голоса Васильича. Роняю инструменты и прячу грязные от машинного масла руки за спиной. Что этот ангел делает в гараже отца?
— Ха-ха! Он по ходу мозги растерял при виде нее. Глянь, Жека, как руки заплетаются? Слава, смотри в обморок не упади, если девчонка заговорит!
Мужики мерзко ржут, а я наполняюсь тихой яростью. Встречаюсь со взглядом высокой блондинки, любопытно наблюдающей за моим унижением.
— Привет, я Стелла, — она протягивает мне руку, а я тяну ладонь в ответ. На полпути отдергиваю ее — руки слишком грязные, чтобы касаться ими девушки.
— Я Вацлав, — улыбаюсь в ответ. — Ты к отцу пришла?
— Я упала с мотоцикла, — девчонка виновато опускает взгляд на разодранные коленки. — Вы можете помочь? Не хочу, чтобы папа ругался. — Она хлопает длинными ресницами, а я чувствую, как в груди зарождается жар. Он щекочет, царапает, разгораясь сильнее. Если бы я тогда знал, что в нем я и сгорю…
— Не скажу. И сам починю. Только… у меня есть маленькое условие, — улыбаюсь, по-прежнему пряча грязные руки за спиной.
— Какое же? — кокетливо шепчет Стелла. Поправляет длинную светлую, как пшеничное поле, прядь и улыбается.
— Научишь меня кататься на моцике?
— Вац, ты чего трубку не берёшь?
— Не слышал, Яр. Поставил на беззвучный режим.
Утираю пот со лба, как вор, застигнутый врасплох, и возвращаюсь в реальность. Ослабляю галстук и приоткрываю окно: мне душно, несмотря на вечернюю прохладу. От одной мысли о Стелле меня бросает в жар.
— Мелентьев все сделает. Апелляции не будет. Но тебе лучше завтра наведаться к Нестеровой.
— Спасибо, Яр. Так и сделаю.
Не хочу выходить из машины и идти домой. Становиться жертвой болезненных воспоминаний, похожих на стайку голодных шакалов. Не могу объяснить причину, по которой еду домой к Олегу Нестерову — возможно, мной руководит месть. Или чертова досада на весь мир и людей, делающих мне больно.
Еду по освещенным центральным улицам, а затем петляю между особняков элитного коттеджного посёлка. Паркуюсь недалеко от дома Нестерова и всматриваюсь в темные панорамные окна, зловеще поблескивающие в свете фонаря. Вот зачем я сюда приперся? Оценить масштаб того, что мне причитается? Или почувствовать, что сам могу причинять боль и управлять чужими жизнями? Проклятый дом не покроет и трети украденных денег. Запускаю двигатель, намереваясь уехать, но замечаю выскочившую из-за угла маленькую красную машину. Она подъезжает к дому. Водительская дверь распахивается, являя взору синеглазую фурию. Она обходит машину и бережно освобождает из детского кресла девочку в розовой куртке… Прижимает дочку к груди, целует ее щеки и что-то щебечет, а ребёнок смеётся в ответ. Когда-то у меня тоже была семья. В далеком прошлом, похороненном вместе с моими любимыми… Шумно выдыхаю и убираюсь подальше от этого места…
Глава 6
Тамила
— Понимаете, Тамила Аркадьевна, закон несовершенен и в нем есть лазейки, которыми умело пользуются опытные адвокаты и судьи. — Вадим Мелентьев аккуратно поправляет золотистую дужку очков и окидывает меня «понимающим» взглядом. Во всяком случае я квалифицирую именно так грустный, наполненный живым участием взор мужчины. — Я тоже… пережил смерть жены и прекрасно понимаю ваши чувства, но… Верховный суд удовлетворит ходатайство Черниговского из-за огромной суммы долга вашего супруга. Увы, вам придется смириться и попробовать жить дальше. — Шелестит он, состроив кислую мину.
— Вы предлагаете мне не тратить деньги и отказаться от апелляции?
— Именно так. Закон полностью на стороне потерпевшего. Проданный на торгах дом не покроет и половины суммы, поэтому…
— Я поняла, Вадим Семенович. — Подхватываю с пола мокрый зонт и медленно поднимаюсь. — И… что же мне делать? Вы осознаете, что у меня отнимут ребенка? Я даже ипотеку взять не могу… — с досадой добавляю я. — Моя зарплата, какой бы высокой она ни была, не покроет наши нужды…
«И мои нужды на лечение», — хочется добавить, но я тактично умалчиваю о болезни.
— Я помогу вам, Тамила Аркадьевна, — Мелентьев вскакивает с места. Суетится вокруг меня, нервно отирает лоб и виски, снимает очки, затем снова их надевает. Чувствует вину? — Можно купить студию или комнату в общежитии. Для начала. — Вадим примирительно поднимает ладони, словно убеждая меня. — Понимаю, вам трудно это представить себе, но… Поверьте, это временно.