Стояли жуткие февральские морозы, дом топили круглые сутки, первое время спали в одежде и укрывались старыми шубами. Но Анна, несмотря на бытовые трудности, впервые за несколько лет вздохнула свободно. Николай несколько раз вдрызг пьяный приходил к их новому дому, стучался и угрожал побить, если Анна не вернется домой.
Однажды утром, отправив сыновей в школу, она пришла к сестре и рассказала, что очень боится Николая, вдруг он попадет в дом и снова ее изобьет или чего еще хуже. Эти слова услышал муж Татьяны и, не говоря ни слова, оделся и вышел из дома. Женщины не знали, куда он отправился, а позже выяснилось, что он ходил к Николаю и пригрозил ему, что если тот еще раз посмеет заявится на его дачу, первый раз он разберется с Николаем сам, а на второй — сдаст его в милицию. С того времени Николай больше не появлялся на пороге у Анны. Стал пить совсем беспробудно, трезвея только чтобы подзаработать немного денег и снова уйти в запой. Все, что он заработал в Чечне, потратил уже давно.
Анна стала обживать дачу, к весне они вместе с сестрой трудились, готовя огород к посадкам. Дом стал уютным, чистым и светлым. Приходилось многое в нем делать по старинке — топить печку утром и вечером, носить воду из колодца, стирать руками, но судя по виду Анны, как она преобразилась, все эти трудности были ей только в радость. Она снова начала шить на заказ, снова начала краситься помадами.
В свой старый дом, которым она раньше так гордилась, который они построили когда-то с мужем сами, где была баня, огромный крытый двор со стайками для кур и свиньи, с беседкой на заднем дворе, с водопроводом в доме, в общем, со всеми благами тогдашней цивилизации — она, конечно, хотела бы вернуться, но не к мужу, это точно. Сыновья же ходили к отцу, но редко, поскольку сложно было застать его трезвым, а с пьяным они и сами побаивались находиться рядом.
Следующим летом, после того, как Анна оставила этот дом, в нем случился пожар. Николай уснул с подожженной сигаретой в руках. К счастью, сосед успел вывести Николая из горящего дома. Но от самого дома остался только фундамент. Со временем Николай поставил вагончик на участке, в котором и жил, обустроил его, подключил отопление. Предполагалось, что это временное его обиталище, пока он не отстроит дом заново. Но когда я приезжаю к своим родителям в гости сейчас, спустя почти 20 лет, Николай так и живет в этом вагончике, а обгоревший черный фундамент все еще проглядывает сквозь заросшую траву или сугробы.
Тогда-то Анна окончательно перечеркнула все свое прошлое, связанное с мужем и с этим местом, и начала строить новую жизнь. Этот пожар как-будто дал ей толчок двигаться дальше, не оглядываться назад, и теперь ее было уже не остановить.
В начале нулевых завод, который давал работу многим жителям нашего поселка, пришел в упадок. Из пяти цехов остался только один, были сокращены почти все работники, в том числе швейный цех. Анна осталась без работы. В качестве компенсации за сокращение, руководство завода отдало швейные машины и другое оборудование швеям. Анне досталась хорошая промышленная швейная машина, способная обрабатывать толстые швы, огромное зеркало метра 3 в длину и во весь рост, раскройный стол и кое-что еще из мелкого оборудования и материалов для шитья.
Тогда она решила открыть собственное ателье в поселке. Жителей все еще оставалось много, так как работала школа, больница, магазины, детский сад. Многие оставались жить в поселке, но уезжали работать в соседние поселки и город. Клиентов у нее должно было хватать. И тогда она смогла бы шить не просто на дому по вечерам, а заниматься шитьем весь рабочий день. Также она планировала брать заказы на шитье школьной формы или медицинских халатов.
Она нашла небольшое помещение в подвале одного из многоквартирных домой. Место, прямо скажем, было не из уютных — темно, сыро и холодно в межсезонье. Но заказы пошли.
Мы с мамой тоже ходили заказывать себе одежду у Анны, и я каждый раз как зачарованная смотрела на всю обстановку — этот огромный стол с кучками обрезков после раскройки, висящие на стойке ткани, огромный тяжелый утюг на гладильной доске. В воздухе витал дух творчества и радости от работы. Анна, такая всегда спокойная, прямая, изящная подходила ко мне, снимала с плеч сантиметровую ленту, не переставая разговаривать с мамой. Она быстрым движением могла набросать эскиз будущего платья и каждый раз он оказывался красивее, чем я могла себе нафантазировать. К школе у меня появилось два новых платья и брюки.