Муратали задумчиво пожевал губами. Районную газету он читал редко и не знал по фамилии ни одного корреспондента.
- Псидоним Уткыр? Чудное у тебя имя, сынок… Нет, я не слышал такого имени.
Юсуфий не счел нужным объяснять старику, что псевдоним не имя, он даже не улыбнулся.
- Ты мне нужен на пару слов, бригадир. :- Я на работе, сынок.
- Ничего, работа црдождет, - пренебрежительно бросил газетчик. - У меня дело поважнее.
- Тогда пойдем к хаузу, Псидоним, - обреченно вздохнув, предложил Муратали, - там есть скамейка.
Он отвел газетчика к хаузу; такие хаузы, в ноторых отстаивалась вода, имелись на каждом полевом стане.
Лицо старика по-прежнему оставалось неприветливым, хмурым. Этот длинный строгий газетчик с причудливым именем и упрятанным под очки взглядом пришелся ему не по душе, но, как- никак, он был человеком официальным. Муратали, сев рядом с ним на скамью, приготовился отвечать на его вопросы.
Юсуфий достал блокнот и сказал требовательно и сухо, словно следователь:
- Я должен задать тебе несколько вопросов. У вас, говорят, была недавно песчаная буря. Когда это было? Большой ли она причинила ущерб?
Муратали посмотрел на гостя с некоторым недоумением:
- Буря была, это верно. И бед она наделала немало. Но только это дело прошлое… Хлопок поднялся, урожай мы собираемся снять хороший. Тебя ведь это интересует, сынок?
Карандаш Юсуфия, начавший было скользить по блокноту, с разбегу остановился и повис в воздухе.
- Меня все интересует, бригадир! И прежде всего действия председателя вашего сельсовета Умурзаковой. Ведь это по ее указанию дехкане из полеводческих бригад были переброшены на целину и на строительство поселка?
Муратали насторожился. Что надо от него этому человеку с блокнотом? Почему, упомянув про Айкиз, он так пристально и испытующе взглянул на Муратали?
- Айкиз тут ни при чем, сынок… Не в ее воле давать нам такие указания. Это мы сами решили. Сами колхозники…
- Ив результате этого бригады оказались ослабленными? Ведь в твоей, например, бригаде теперь наверняка не хватает людей. Так?
Муратали обвел рукой расстилающееся перед ними хлопковое поле:
- Видишь, Псидоним Уткыр? Этот хлопок вырастили люди из моей бригады. Загляни через год-другой, и ты увидишь, какой хлопок вырастим мы на целине. Пиши, Псидоним Уткыр. Пиши.
Я расскажу тебе о наших дехканах. О каждом из них можно написать целую книгу.
Карандаш Юсуфия оставался неподвижным…
- Может, ты хочешь, бригадир, чтобы я написал хвалебный очерк и об Умурзаковой?
- От Айкиз мы видели много добра. Ведь это она взяла нас за плечи и повернула лицом к нетронутому, бесценному кладу…
- И к новому поселку, который она строит вашими же руками, чтобы силой переселить туда жителей горных кишлаков? Скоро тебе придется справлять новоселье, бригадир!
У Муратали побелели губы.
- Ноги моей не будет в этом поселке! Никто не заставит меня покинуть землю предков. Разве есть у Умурзаковой такие права, Псидоним Уткыр?
- Кто ее знает… Я слышал, Умурзакова склонна к администрированию. И напрасно ты ее защищаешь. Совершенно напрасно. Умурзакова мягко стелет, да жестко спать… Ты, наверно, знаешь, что на участке Молла-Сулеймана хлопок уже не спасти?
- На месте нашего председателя я бы давно прогнал этого лодыря из бригадиров. Айкиз не раз ему это советовала!..
По губам Юсуфия скользнула сострадательная усмешка:
- С тобой не договоришься, бригадир… То ты бранишь Умурзакову, то хвалишь… Или ты еще не научился разбираться, кто твой друг и кто враг?
Муратали некоторое время молчал, потом поднялся и поглядел прямо в лицо газетчику. Даже стоя, он был только чуть выше сидящего Юсуфия.
- Жизнь многому научила меня, Псидоним Уткыр. Она научила меня видеть и говорить правду. Чужие наговоры и свои обиды - как пыль; они могут запорошить человеку глаза. Но у меня глаза стариковские, зоркие! И я вижу лучше, чем ты через свои очки. Напиши в своей газете, Псидоним, что старый Муратали никогда не будет жить в степном кишлаке. Это ты можешь написать. А про Айкиз напиши так: она во всем советуется с народом, и народ уважает ее. Прости, сынок, но мне пора заняться делом.
Юсуфий закрыл свой блокнот.
- Мне тоже нужно торопиться. Ты не знаешь, где сейчас можно найти Умурзакову?
До сих пор Муратали сдерживался только из уважения к гостю. Но тут не вытерпел и насмешливо отрубил:
- Она передо мной не отчитывается, Псидоним Уткыр. Поищи ее на целинных землях. Но помни: Умурзакову мы в обиду не дадим. Ее обидишь - нас обидишь.
Муратали заспешил на полевой стан. Юсуфий, проводив его злым взглядом, снял зачем-то очки, долго протирал их носовым платком не первой свежести и, лишь немного успокоившись, зашагал своими длинными ногами в ведрах-сапогах к каналу, чтобы по его берегу пройти к целине.
Глава двадцатая
ЧЕЛОВЕК-ТЕНЬ
Айкиз пришла на полевой стан к Погодину, когда трактористы, которым предстояло работать во второй половине дня, принимали смену от намаявшихся за утро товарищей. Тракторы, оставленные в степи, выглядели без людей непривычно сиротливыми, заброшенными, словно бы лишними среди этих просторов… Землй, ждущая плуга, и тракторы, стоящие в неподвижном бездействии, - в этом было что-то противоречивое, неестественное.
Вернувшиеся с работы трактористы, шумно фыркая, умывались в арыке, подставив жгучему полуденному солнцу мускулистые, с бронзовым отливом спины. Иные, успев переодеться, уже спешили в столовую. Прежде это был длинный навес, защищенный от пыли простой марлей, но после бури столовую огородили легкими фанерными стенами.
Айкиз подробно расспросила Погодина о ходе работ, поговорила с трактористами, не обошла вниманием и худенького, задорного героя-экскаватор- щика, полюбившегося ей с первого знакомства. Паренек торопился к своему экскаватору. Его лицо, совсем юное, с едва пробивающимся светлым пушком, было озабочено,.пышная, круглая, как перекати-поле, копна белесых волос золотилась на солнце. «Одуванчик!» - опять ласково подумала Айкиз. Она поинтересовалась, как идут дела у экскаваторщика. Паренек, больше всего на свете боявшийся, как бы его не посчитали слишком молодым, напустил на себя важность и солидно пообещал:
- Скоро, товарищ председатель, свой участок канала я сдам. Теперь дело за вами: подавайте воду.
- А как у тебя с качеством работы? - спросил Погодин.
- Ого! - Паренек не выдержал серьезного тона, глаза его загорелись, в голосе прорвалась мальчишеская гордость. - У меня лучший экскаватор и самый красивый участок! Мой «костромич» прорыл его ровненько, как по линейке. Дно - как паркетный пол, стены глаже стекла! Посмотрите сами, товарищ Умурзакова.
- Я видела, - успокоила его Айкиз и с улыбкой добавила: - Молодчина твой «костромич»! Передай ему большое спасибо.
Беседа с Погодиным и трактористами принесла Айкиз радостное удовлетворение. Буря не устрашила эмтээсовцев: они перепахали занесенные песком участки и упорно продолжали надвигаться на Кзыл-Кум, отвоевывая у степи новые плацдармы для нового наступления.
У Айкиз с утра крошки не было во рту. Погодин, видно, понял это и позвал ее в столовую. Они помыли руки в арычной воде и вскоре уже сидели под навесом за одним из вкопанных в землю столов. В столовой стоял прохладный сумрак, даже не верилось, что снаружи, за фанерными щитами, жарко пышет достигшее зенита июньское солнце.
Напротив Айкиз оказался старый ее знакомый Суванкул. Он, отработав свою смену, теперь с тем же богатырским энтузиазмом, с каким пахал землю, опустошал вторую чашку шурпы. Айкиз, покончив со своей порцией, подняла голову и сказала Суванкулу:
- Я вчера видела Бекбуту, он просил передать тебе пламенный привет. Мы, говорит, не виделись уже неделю. Это первый в истории случай…