- Султанов велел мне зачем-то зайти к нему.
- Сходи. Он, пожалуй, тоже пожелает как-то откликнуться на им же организованную статью. Возможно, сообщит в редакцию, что им «приняты меры». Это придало бы статье некоторую солидность. А «принять меры» - это значит сделать тебе соответствующее внушение. Что ж, поговори с ним. Держись смело и уверенно. И обязательно дай мне знать, что он там замышляет. Черт побери, с такими людьми всегда так: закатываешь рукава для честной, открытой, принципиальной борьбы, а тебя втягивают в интриги…
Джурабаев пристроился на подоконнике, достал папиросу, закурил. Дым сизой струйкой потянулся на улицу. Перед самым окном покачивалась тяжелая яблоневая ветка. Яблоки еще не созрели, но были уже размером не меньше чем с яйцо. Джурабаев высунулся, сорвал яблоко, надкусил, поморщился.-
- Кислятина! Тебя не буду.угощать, пощажу.
Айкиз задумалась и даже не слышала шутки
Джурабаева.
- Я вот в чем никак не разберусь… - медленно произнесла она. - Что заставляет их так упорна сопротивляться нашим планам? Искренни они или кривят душой?
- Видишь ли… - Джурабаев спрыгнул с подоконника, пододвинул стул и сел рядом с Айкиз. - В какой-то мере они искренни. Они искренне хотят жить без лишних хлопот.
Айкиз с сомнением покачала головой.
- Так все просто?
- Нет, все, конечно, гораздо сложней! Они ловко маскируют причины своего сопротивления., Они и себя обманывают, прикрываясь вескими, на первый взгляд, аргументами. Преувеличивают трудности, возникающие при каждом начинании. Этими объективными трудностями запугивают и других и себя. Но если все упростить, привести к общему знаменателю, то две основные противоборствующие позиции можно будет определить так: жизнь для народа и жизнь для себя.
- Кадыров ведь много сделал для колхоза. И сейчас старается вывести его на первое место.
- Во-первых, напрасно ты апеллируешь к прежним заслугам Кадырова. Ты видишь в нем одного из основателей колхоза, самоотверженного, бескорыстного борца за народное счастье. Я тоже давно знаю Кадырова. Он был умелым руководителем. Был! Но сейчас-то он уже другой. Он зазнался. Он мнит себя не слугой народа, а этаким благодетелем. Он уже требует плату за свои старания; славу, почет, определенные привилегии. Как говорится, оторвался от масс, больше считается со своим мнением, чем с мнением колхозников. К нему теперь не подступись: он - «хозяин» колхоза! И ему нравится быть хозяином! Он начинает жить для себя, работает не на благо народа, а в угоду своему тщеславию и властолюбию, которое подогревают в нем мелкие людишки, льстеды, подхалимы или дарящие его своей благосклонной дружбой «высокие покровители» вроде Султанова. Да, он работает, он не сидит сложа руки, в этом ты права. Но жить для себя - это не значит предаваться сладкой лени. В последние годы трудится он в полсилы. Цели у него ограниченные. Благодетели любят оказывать благодеяния такие, чтобы себя не очень обременять: и за то, мол, скажите спасибо. Главное для Кадырова - формальное выполнение плана: и совесть спокойна, и от критики застрахован. Он может даже перевыполнить план, чтобы получить премию, заслужить почет от дехкан, похвалу от районного и областного начальства! Но план-то он вымаливает для себя заниженный, перевыполняет его всего на несколько процентов. Большего ему и не нужно. Не колхозу не нужно, а именно ему, Кадырову. Мне как-то рассказывали об одном силаче, спортсменегтяжелоат- лете. Хитрющий был товарищ! Каждый год он устанавливал новый рекорд и превышал прежний, принадлежащий ему же. И упивался овациями, портретами в газетах, денежными вознаграждениями. У него достало бы сил выжать сразу десять килограммов сверх прежнего рекорда, а он выжимал в год по килограмму. Расходовал силы осторожно, расчетливо, соблюдая свою корысть. Так было и спокойней и доходней. Вот этого тяжелоатлета напоминает мне Кадыров. Казалось бы, есть за что его похвалить: вчера его колхоз дал хлопка больше, чем позавчера, а сегодня больше, чем вчера. Под мудрым руководством своего раиса нолхоз идет вперед. Хвала и честь раису! Но что за шаги у колхоза? Не широкие и смелые, а мелкие, осторожные. По принципу: тише едешь, дальше будешь. От борьбы за новое Кадыров отгородился успокоительной отговоркой: «Раньше было хуже». А дехкане считают, что и сейчас они живут не так, как могли бы! Они не хотят оглядываться назад, их взоры, сердца, мысли устремлены в будущее! Да, года три назад в Алтынсае совсем не было хлопка. Да, жизнь была не такой зажиточной, как теперь. И это великолепно, что колхоз изо дня в день наращивает богатство! Но наращивает понемногу, медленно, хотя, высвободив из-под спуда скрытые резервы, он в силах был бы собирать урожаи не на три-четыре процента, а в три-четыре раза больше прежних! Освоение целины плюс широкое использование техники, плюс правильная организация труда - все это дало бы нам возможность сделать большой бросок вперед, намного приблизить то будущее, о котором мы пока говорим как о «далеком», но которому не всегда же быть будущим! А Кадыров уговаривает нас устроить привал. Вот и посуди, о ком он больше думает: о народе или о себе?
- Но, может, он боится риска? У него, видно, нет той уверенности в успехе, которая есть у нас.
- Он не риска боится, он боится, что ему в случае неудачи шлепнут выговор, а то и вообще лишат председательского места, председательских привилегий. Он осторожен из побочных соображений. Если бы он думал о пользе дела, он пошел бы и на риск! Вот ты, - ты ведь не боишься, что провал нашей «затеи», как называет ее Кадыров, может навлечь неприятности лично на тебя?
- Если нужно будет, я готова принять на себя любые удары. Только я верю в удачу. Ведь освоением алтынсайских земель мы отвечаем на призыв партии и правительства. Нас поддержат в Ташкенте, обязательно поддержат!
- И я в это верю. Твердо верю, хотя и сознаю, что порой нам может прийтись очень туго. Жизнь вокруг нас бушует светлым, искрящимся потоком, но на чистой волне еще вскипает иногда мутная пена. Души, сознание иных людей еще не освободились от накипи прошлого. Нам придется бороться и за них, и против них, тратя на это немало сил, даже неся потери… Но у нас есть нержавеющее, разящее наповал оружие - ясность цели, сознание собственной правоты. У нас мудрый, испытанный, видящий далеко вперед полководец - партия. За нами могучая, непобедимая армия - народ. Уж он-то отлично знает, кто ему друг, а кто враг, что для него хорошо, а что плохо.
Я разговаривал недавно с колхозниками из «Кзыл Юлдуза»… Да ведь ты была при этом разговоре! И, знаешь, очень мне понравилось настроение ал- тынсайцев, их энтузиазм, боевитость. Как трезвы их суждения, оценка происходящего! Из таких разговоров извлекаешь для себя много, неоценимо много полезного. Даже правительство и ЦК, призывая к освоению новых земель, исходили именно из понимания настроения, чаяний, возможностей народа.
- Отец всю жизнь учил меня: всегда будь с людьми. Отец… Как я теперь без него?
- Только не плачь, Айкиз. Не надо плакать. - Джурабаев, как ребенка, погладил ее по голове. - Всегда думай, всегда помни об отце. Но не падай духом. Будь достойна своего отца, Айкиз!
- Я… я никак не могу поверить, что его нет… Даже домой страшно возвращаться!
- Ты не одна, Айкиз. С тобой друзья.
Айкиз ушла от Джурабаева, приободренная его словами. Ей казалось, что перед ней - старший брат… И его слова, его дружеская откровенность помогли ей по-иному взглянуть на людей и события. Мысли обрели четкость, целеустремленность. Ей уже не терпелось попасть в Алтынсай, приняться за дела, которые она запустила, пройтись по полям, побывать на целине, в новом поселке. Вот только голова опять кружилась, кйк на рассвете, когда она сидела у родника…