И все же Леона могла точно сказать, что вокруг них собиралась энергия, как это было в ту ночь, когда они в экипаже сражались с демонами. Когда она рядом с Таддеусом, происходит что-то странное и удивительное. Что-то такое, чего она не чувствовала ни с одним мужчиной, включая даже Уильяма Тровера, за которого собиралась замуж.
В холле рядом с ними словно по волшебству оказался Фог. Пес затрусил следом, с надеждой поглядывая на них. Как только Таддеус отворил ведущую в сад дверь, пес выскочил из дома и мгновенно исчез в тени.
Таддеус провел Леону по террасе, а затем они вышли на короткую, посыпанную гравием дорожку. В лунном свете тускло поблескивали грациозно изогнутые стеклянные стены оранжереи. В свете газовых ламп, лившемся из высоких окон библиотеки, можно было увидеть Фога, шнырявшею в ближайшем кустарнике.
– Моя собака явно наслаждается вашим гостеприимством, – промолвила Леона, стараясь говорить спокойным тоном.
– Мне известно, что про вас этого сказать нельзя.
Леона вздрогнула.
– Я вовсе не хотела на что-то намекать, – заметила она.
– Вам и ни к чему было высказывать вслух ваше мнение о моем предложении переехать сюда, – сказал Таддеус. – Ваши чувства и без того очевидны.
– Насколько я помню, это вовсе не было предложением, – откашлявшись, промолвила Леона. – Скорее я бы назвала это командой.
– Черт возьми!
Сдавленное ругательство, сорвавшееся с уст Таддеуса, сказало ей больше, чем любые слова, ведь оно означало, что он испытывает такое же напряжение, как и сама Леона. Как ни странно, при мысли об этом ее настроение улучшилось. «Думай о хорошем. Он тоже чувствует эту энергию».
– Я привез вас сюда, потому что не мог придумать никакого иного способа обеспечить вашу безопасность, – спокойно проговорил Таддеус.
– Понимаю вас, сэр. И я ценю вашу заботу о моей безопасности. Простите меня за мою раздражительность днем, – извинилась Леона. – Просто день что-то не задался.
– Не понимаю, зачем вы это говорите, мисс Хьюитт. С моей точки зрения, сегодня не произошло ничего экстраординарного. Один из ваших клиентов явно не понял, какого рода терапевтические консультации вы даете, поэтому он попытался обидеть вас. Потом я неожиданно появился в вашей приемной – и это после того, как вы убедили себя, что навсегда от меня избавились. Ну а потом вы обнаружили, что проникший в ваш дом грабитель украл у вас камень утренней зари.
В голубоватом свете, лившемся из окон, Леона увидела, что его губы изогнулись в мрачную улыбку.
– Совершенно верно, сэр, – деланно бодрым голосом промолвила Леона. – Когда вы перечисляете произошедшие сегодня события таким тоном, то я и в самом деле наминаю понимать, что не произошло ничего особенного и что я слегка преувеличиваю.
– Вы не единственная, мисс Хьюитт. Должен признаться, что сегодняшние происшествия отразились и на моих нервах.
– Какая ерунда! – воскликнула Леона. – У вас же нервы из стали, мистер Уэр.
– Но только не в том случае, когда дело касается вас, мисс Хьюитт.
Отворив дверь в оранжерею, Таддеус пропустил Леону в полную запахов темноту. Их окутала теплая и влажная атмосфера. Таддеус задержался, чтобы зажечь газовый светильник. Слабый мерцающий свет осветил тенистые джунгли.
Леона с восхищением огляделась по сторонам. Экзотические пальмы и всевозможные тропические растения распростерли широкие листья над целым лесом папоротников и необычных цветов.
– Господи, какой прекрасный кусочек Эдема, – благоговейно прошептала Леона. – Здесь просто чудесно!
Таддеус проследил глазами за ее взглядом.
– Как правило, члены моей семьи отдаются своим увлечениям с большой энергией, – сказал он. – Оранжерея – страсть моих родителей. У них обоих талант к ботанике. Бьюсь об заклад, что они могли бы при желании вырастить розы на камне.
Леона посмотрела на верстак, заваленный всевозможными садовыми инструментами. На дальнем конце верстака лежало аккуратно сложенное тяжелое полотно.
– А ваша страсть – работа следователя? – спросила она, поворачиваясь к Уэру.
Таддеус стоял, не двигаясь, повернувшись спиной к источнику скудного света. Леона не видела выражения его лица.
– Да.
Наступила долгая пауза.
– Не все это понимают, – промолвил он после продолжительного молчания.
Она слегка пожала плечами.
– Но не у всех есть страсть к чему-то, – заметила она. – И те, у кого такой страсти нет, с трудом понимают тех из нас, у кого она есть.
Таддеус кивнул – он был очень серьезен.
– Полагаю, вы правы.
Наступила еще одна долгая и напряженная пауза. Леона закуталась в свое самообладание, как в шаль.
– Итак, сэр, насколько я помню, вы говорили, что хотите сказать мне что-то личное, – напомнила она.
– Да.
Она поморщилась.
– Если вы хотите сказать мне, что вам не очень-то понравилась та маленькая гостиница, в которой мы с Адамом оставили вас, то я прошу за это прощения, – проговорила она. – Понимаю, что заведение не соответствует вашим стандартам, но мне оно показалось довольно чистеньким.
– Да при чем тут эта чертова гостиница?! – грубо выкрикнул он. – Я хочу поговорить, о том, что произошло в экипаже, когда вы с Адамом везли меня в «Синий селезень».
– Ясно… – Леона нахмурилась: она вообще ничего не понимала. – Вы имеете в виду мой талант? Поверьте мне, я знаю, что ни один из членов общества «Аркейн» не относится серьезно к людям с такими способностями, как у меня. Однако я и в самом деле не…
– Прошу вас поверить мне, что парагипнотизеры тоже не пользуются популярностью в Обществе, – вымолвил Таддеус.
– О! – воскликнула Леона, пораженная словами Уэра. – Я и не подозревала…
– Видите ли, я хочу поговорить с вами о собственном поведении прошлой ночью, – сказал Таддеус. – Оно меня беспокоит.
– Что вы имеете в виду? – бледнея, спросила Леона.
– Мне довольно трудно это объяснить, мисс Хьюитт, – заговорил Таддеус. – Я – мужчина, который гордится своей способностью держать себя в руках. Вдобавок к этому хотел бы сказать, что меня воспитали джентльменом.
– В этом я ни на мгновение не усомнилась, сэр, – заметила Леона. Она по-прежнему была озадачена его словами. – О чем все-таки вы толкуете?
– Я прекрасно понимаю, что одного извинения за мое поведение в сложившихся обстоятельствах недостаточно, – продолжил он. – Но в моей власти только извиниться перед вами.
– Господи, никак не возьму в толк, о чем вы все-таки говорите, сэр?
Его нижняя челюсть словно окаменела.
– Понимаю, – проговорил Таддеус. – Вы хотите, чтобы я в полной мере осознал грубость и недопустимость своего поступка. Уверяю вас, я осознаю их. Прежде я никогда в жизни не пытался силой овладеть женщиной. Хотите знать, почему сегодня я был в такой ярости, когда увидел, как вы убегаете от клиента? Потому что в этот момент я осознал, что прошлой ночью вел себя ничуть не лучше.
Леона почувствовала, как у нее от удивления открылся рот.
– Мистер Уэр…
– Я понимаю, что вы не сможете простить меня, – снова заговорил Таддеус. – Но я очень надеюсь, что сумею убедить вас в том, что ничего подобного больше не повторится и что вы можете смело доверять мне.
Леона, оцепенев от ужаса, невольно сделала шаг вперед и зажала ему рот рукой.
– Вот что, довольно! – сказала она через мгновение. Внезапно ощутив, что ее рука прикасается к его губам, Леона поспешно опустила голову. – Я не желаю больше выслушивать ваши извинения, сэр. В этом нет необходимости. И я не виню вас за то, что произошло в экипаже. Как вам такое вообще могло прийти в голову? Я же прекрасно знаю, что на вас действовало опасное лекарство.
– Это меня не оправдывает, – возразил Таддеус. – Понимаете, я, конечно, находился под действием наркотика, но при этом прекрасно понимал, что делаю. – Его голос помрачнел. – С сожалением должен заметить, что делал это осознанно.