В следующий миг звезда выдаёт ещё одну пульсацию — и выплёвывает рассерженного духа.
Наггла.
В померкшем свете его видно прекрасно. Узкое бесплотное тело, руки-ленты, пылающее нечеловеческое лицо. Я холодею. Значит, из-за него это сопротивление!
Значит…
Кай теряет концентрацию — и печать с его стороны гаснет.
Дух бросается к нему.
Времени думать у меня нет. Напрягаю руки и швыряю силу парню. Всю, укрепляя плетение с его стороны. Успеваю! Но печать ожидаемо разрывается теперь передо мной.
Наггл разворачивается, всё происходит в мгновения. Я знаю, что он бросится на меня. Знаю, что он может навредить. Они злы, агрессивны, это магия в чистом виде. Пропущу удар — пожалею. Но я выдержу! Выставляю обе руки, собираю силу.
А в следующий миг духа сметает чужим ударом.
Мощным. Потрясающе точным. Больше похожим на копьё, чем на сгусток магии. Уши закладывает — от того, как воет дух. А меня хватают чужие руки и закрывает щитом!
Наггл дёргается, извивается и кидается обратно в разлом раньше, чем я моргаю. Оставшаяся магия источника хлещет в кольцо. Кристаллы вспыхивают, вбирая в себя силу. Всю. Ровно столько, сколько есть.
И звезда-источник гаснет.
Я с трудом понимаю, что всё миновало, уже закончилось. Только вот не так, как я рассчитывала.
Во рту сухо, в голове на несколько секунд воцаряется пустота. А Траяр продолжает держать меня — горячей рукой, прямо поперёк талии.
— Эларин, вы в порядке?
— Зачем вы вмешались?!
Я разворачиваюсь, оказываюсь лицом к своей проблеме. Он и не думает меня отпускать, лишь перемещает руки на плечи, что сейчас… возможно, даже кстати, потому что меня бьёт откатом магии. Несильным, но неприятным: голова кружится, ноги слабеют.
И ещё неприятнее мысль, что всё прошло ужасно.
Этот демонов аристократ сначала запугал Кая, потом отвлёк, а в довершение всего вмешался! У меня… всё было под контролем. Наверное. Я бы справилась — выдержала бы удар и справилась! Это далеко не первый дух, с которым я остаюсь лицом к лицу.
Но слова возмущения застревают в горле.
Во-первых, потому что в чертах Траяра Шера сейчас нет пренебрежения, злости, самодовольства. Есть не совсем очевидная, но тревога.
— Чтобы вас не покалечили, может быть?! — цедит он, но прерывается. — К тому же, это я, кажется, отвлёк вашего ассистента.
То, что он признаёт это, становится для меня неожиданным “во-вторых”.
А в третьих…
Его лицо слишком близко. И я вдруг думаю — как думала раньше, — что оно невозможно притягательное. Просто до сумасшествия. Горящие глаза в вернувшемся свете дня кажутся светлее и теплее. Плотно сложенные губы — особенно мужественными. И его руки опаляют тело даже сквозь ткань платья. Они так крепко, надёжно держат, что вырываться кажется глупым.
И ненужным. Я не хочу. Смотрю в тёмные глаза с длинными ресницами, пока в груди всё трепещет. Во рту, в животе разливается сладость. Я хочу прикоснуться к этим губам — жёстким, но таким красивым.
Девушке, которую Траяр Шер признает достойной, определённо повезёт.
Рука поднимается сама. Мои пальцы, подрагивая, тянутся к подбородку мужчины. Я могла бы ему понравиться. Поцеловать его — и забыть про плохие первые впечатления.
— Л-леди Эларин, простите! Я виноват…
Голос Кая врывается в сознание, пробуждает.
Что я творю?!
Успеваю убрать руку за секунду до того, как совершу непоправимое. До того, как прикоснусь к Траяру Шеру. Осознание буквально хлещет меня по щекам, развеивает дурман. Окатывает холодом, сбивая жар, пытается привести в чувства.
— Всё в порядке, — даже мой голос звучит неправильно. Низко, как-то почти томно.
В глазах Траяра пляшут огни. Он неровно дышит, будто тоже оценил нашу близость.
— Отпустите, — прошу я.
Мне нужно вырваться.
Прийти в себя.
Горячие руки разжимаются медленно. Ноги всё равно слабые, но я заставляю себя сделать шаг назад. И понимаю, что это мучительно: мне жаль, что изящные пальцы не задержались на моих плечах, не скользнули на шею. Что пленяющий жар и сладко-морозный запах отдаляются.
— Я скажу господину Нейману, что мы закончили, — выдыхаю быстро.
— Я сам скажу. Посидите, придите в себя, — голос у Траяра тоже странный.
— Нет, мне нужно… спросить у него кое-что.
Я делаю ещё шаг, срываюсь с места и почти бегу сообщать хозяину дома новости.
Едва слышу, что он говорит мне в ответ, едва оцениваю его облегчение. Выдержав минуту, прошу показать мне ванную. Когда он вежливо предоставляет удобства, запираюсь в небольшой комнате — здесь даже нет водопровода, только умывальник по старинке, но мне плевать.