В лабораторию я приезжаю на полтора часа позже обычного — и жду недовольных замечаний по этому поводу. Вообще жду беды. Если Траяр решит разбираться и не поверит мне, если Войер узнает, что я на него “нажаловалась”, всё плохо закрутится. Мне придётся как-то просить Лаэма о помощи, а он помогать не хочет.
Хотя сегодня я убедила его постоять за своё недолгое отсутствие легче, чем думала. Он даже дважды спросил, хорошо ли я себя чувствую.
Но о чём бы я ни переживала, вокруг на удивление тихо. Я спокойно работаю с бумагами пару часов — а потом ко мне заходит секретарша и приносит новые.
— Это вам передали от лорда Войера.
Я моргаю. Гляжу на увестистую папку в её руках. По коже бежит неприятный мороз.
Когда рассматриваю мельком — оказывается, что там какие-то данные о моей работе, мои собственные отчёты и слова. В общем, я не понимаю смысла.
— Зачем мне это?
Секретарь наклоняется и почти шепчет:
— Говорят, лорд Войер больше у нас не работает. Чем-то разозлил старшего лорда Шера — а тот суров и скор на расправу.
Схваченные бумаги выезжают из моей руки. Рассыпаются по столу неаккуратной кучей. Я застываю и несколько секунд бессмысленно гляжу перед собой.
Мысли настолько захватывают, так настойчиво бьют в виски, что к Траяру я через пять минут стучусь сама — хотя обещала себе держаться от него сегодня подальше.
— Заходи.
Он снова на месте, сидит в кресле, уверенный и спокойный.
Полоса на лице еле заметно розовеет.
— Мне сказали, лорд Войер… — я даже слов подобрать не могу. Всё это настолько неожиданно, ошеломляюще, ненормально, что сердце стучит как бешеное, даже если я не подхожу к этому мужчине. — Ты что? Правда его уволил?
— Я проверил твои слова. Было совсем не сложно.
— Проверил и решил, что я не вру?
Взгляд Траяра тяжелеет. Проходится по мне с каким-то особым чувством — я не понимаю, плохим или хорошим.
— Ты вчера нормально добралась?
— Да. Конечно.
— Тогда иди работай. Тебя, уж не обессудь, я пока увольнять не собираюсь, так что придётся помучиться с моими просьбами.
С этими словами он стучит пальцем по листу, который достаёт из стопки и кладёт на стол. И еле заметно улыбается.
— Спасибо, — я произношу это так искренне, что голос пугает меня саму.
Подхожу, чтобы забрать бумагу. Траяр сегодня меня и не думает касаться — хотя наши руки близко. Только смотрит, смотрит неотрывно и как-то странно. А мне вдруг очень хочется тронуть его самой — причём даже без дурацких мыслей. Хочется обнять его или выдать что-нибудь ещё искреннее — потому что на душе ураган.
— Я не знаю, что сказать, но это очень много для меня значит.
— Я поступил так не совсем ради тебя, — голос старшего из Шеров вдруг падает, в нём прорывается какая-то хриплая нота. — Ни за что не буду держать на работе человека, который врёт и угрожает женщинам. И тем более уж невесте моего брата.
Он просто взял и решил проблему, которая казалась мне ужасно сложной. От которой Лаэм предпочёл сбежать.
— Лаэму ты ведь не назвал настоящую причину, да? — уточняю я негромко.
Судя по тому, что “жених” ко мне не заглянул.
— Обошёлся формулировками помягче. Сказал, что Войер врал мне и не устраивал как служащий — раз уж мы настолько боимся потревожить чувства моего брата.
Ещё более острый взгляд, от которого становится жарко. И я наконец решаю, что пора бежать.
О моей полуторочасовой задержке Траяр вообще не упоминает.
Я возвращаюсь к себе и ударяюсь в работу — с таким рвением, которого даже в последние дни за собой не наблюдала. Мне хочется всё делать идеально, выполнить каждое из поручений странного начальника. Может, потому что ничего больше я ему сделать не могу?
Может, потому что он всё-таки не так и плох?
Я же вру ему! Только сейчас внезапно думаю: а что, если именно это Траяр как-нибудь заметил? И все мои попытки потянуться к нему, неоднозначные взгляды… Я надеялась, что умудрялась их скрывать, но что если он взъелся на меня именно по этим причинам?
Может, не будь между нами всей этой лжи, мы правда поладили бы лучше?
И ещё сможем?
Только как? И дальше что?
Я впервые серьёзно задумываюсь о том, что случится, если Траяр меня одобрит, а затем мы с Лаэмом должны будем расстаться. Раньше всё это представлялось туманно, и я не видела проблем. А теперь становится неловко. Я же всё-таки согласилась на обман — пусть и такой, который вроде бы не должен никому навредить. Лаэм хочет наследство, и с его характером лучше уж пусть он обойдёт печать отца, чем в самом деле надумает жениться, не оценив свои силы.