Ралф и она… о, они никогда не экспериментировали с сексом; оба несколько застенчивые, действовали почти официально, любя друг друга. А теперь… о Боже, да она ощущает себя искательницей чувственных приключений, и. это и радует и пугает ее. Нетерпеливо расстегивая пуговицы его рубашки, она уже ни о чем не думала, от него пахнет, как прошлой ночью, – теплым, дивным мужским запахом…
– Ммм… ты такая вкусная… – эхом откликнулся Ворд на ее ощущения, между тем как его губы осторожно изучали мягкие холмики ее груди.
Сколько времени им потребовалось, чтобы освободиться от одежды?.. Никакая сила не остановит ее руки и губы теперь, когда они дотрагиваются до тела Ворда…
Он пытался остановить ее, перехватить инициативу – ему не свойственно быть пассивным наблюдателем. Но она нежно продолжала ласки и наконец прошептала:
– Никогда не пробовала так раньше…
– Откуда ты знаешь… если все еще не можешь вспомнить?
– Просто знаю, и все, – легко ответила Анна.
Он вгляделся в ее глаза – и сразу поверил ей.
Нет ничего искусственного, «профессионального» в ее прикосновениях; он едва мог управлять своим желанием, нежно наблюдая, как она внимательно, любовно исследует его тело.
– Все в тебе… ты весь… прекрасен! – прошептала она, и щеки ее запылали в ответ на его улыбку. – Да, да… это правда… ты прекрасен для меня… – И вдруг стремительно атаковала его: – Скажи, Ворд, ты правда ревновал меня к Тиму?
– Да, – подтвердил он и, не опуская взгляда, прибавил: – Очень.
Анна вздохнула, и вздох ее был полон любви.
– Не стоило, – повторила она. – У меня никогда не было ничего подобного прежде. – И помолчала. – А ты… у тебя…
– Нет, – сразу ответил Ворд. – Моя мать… – Он остановился, сомневаясь.
– Расскажи мне о своей семье, Ворд! – Она теребила упругие темные волоски на его груди.
– Да не так уж много можно рассказать… Ты ведь ни с кем из моих не знакома.
Ему как-то не хотелось это обсуждать, но Анна настаивала:
– Расскажи мне о своем доме. Я видела его?
– Нет, нет…
Ворд приподнял ее и опустил к себе на грудь; приблизил лицо, чтобы поцеловать ее… Может быть, тогда она перестанет спрашивать… Велико искушение, но он не повторит ошибок прошлой ночи. Пальцы Анны продолжали нежно ласкать его, и одна мысль о том, как бережны, прелестны ее пальчики, вызвала у него стон наслаждения.
– Ты такой… большой, Ворд…
Расслабленный, Ворд все же смотрел на Анну с некоторым подозрением; нет, в выражении ее лица ни тени насмешки. Будь в нем хоть капля тщеславия, его подкупил бы взгляд этих глаз.
– А ты… ты несравненная… – И придвинулся к ней.
– О, Ворд… – шептала она, и слезы счастья, радости блестели на ее ресницах, и она, дрожа от охватившей все ее существо страсти, наслаждалась любовью.
– Что?.. Что?.. – Он не понимал, почему она все время произносит его имя.
– Ворд! Я… я просто счастлива… что ты рядом, что ты часть моей жизни, что я встретила тебя, что ты здесь… со мной… как… как сейчас…
Он слушал ее страстные, искренние слова, горячие признания, впивал их, молчал и вдруг произнес неожиданно для самого себя:
– Не больше, чем я.
И сам не поверил тому, что выговорил, – ведь это все равно что признание в любви. Что, черт возьми, он делает, думает, чувствует?..
Вдруг Анна поднялась на постели, явно чем-то встревоженная.
– Что, Анна, что случилось?
– Да я не накормила Мисси и Виттейкера, вот бедные… И баранья нога не готова…
– Оставайся здесь, а я спущусь и все сделаю.
Ворд отсутствовал всего несколько минут и вернулся веселый.
– Что там? – поинтересовалась Анна, как только он взобрался на кровать позади нее. – Почему ты улыбаешься?
– Забудь о бараньей ноге. А Мисси и Виттейкер есть уже не хотят.
– О, они слопали баранью ногу…
– Ну да, устали ждать нас и сами распорядились.
– Но, Ворд, теперь нам нечего есть…
– Ну, обойдемся, не так уж она нужна, еда.
– Пожалуй… Ведь у нас есть кое-что другое…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
– Ну вот, Анна, если сможешь подменить меня на следующей неделе, я… – Внезапно посетительница ошарашенно замолчала, и глаза ее округлились от удивления – она увидела входившего в комнату Ворда.
– Я поменял тебе колесо на машине – проколото, – сказал он Анне.
– Э-э… Мэри, это Ворд… мой… мой друг. – Анна правильно поняла любопытство на лице подруги.
– О да… я понимаю… Твой… друг… Мы незнакомы… Я… э-э… Вообще-то мне пора. Приятно было познакомиться, Ворд…
– Что происходит? – спросил Ворд, как только за Мэри закрылась дверь.
– Мэри хотела поменяться со мной дежурствами на следующей неделе.
Прошло уже три дня, как он переехал к Анне, и все еще нет никаких признаков, что память к ней возвращается. Сам он вовсе не придерживается данного себе обещания сохранять расстояние между ними. Прошлой ночью Анна уговаривала его, шепча:
– Глупо, что ты спишь в этой кровати, а я вынуждена….
– Врач сказал, тебе нужен отдых, – неуверенно напомнил Ворд.
– Ммм… а как ты узнаешь, что у меня болит голова или что-то ночью случилось, если мы не спим вместе?
Он уступил и сегодня утром проснулся рядом с Анной, доверчиво прижимавшейся к нему… Дурацкое положение – рано или поздно кто-нибудь поинтересуется причиной его появления в доме Анны, в ее жизни, а он не может позволить, чтобы это случилось. Когда память вернется к ней, он будет действовать в зависимости от того, что она предпримет. Но сначала надо убедиться в ее выздоровлении.
Масляное пятно на последней чистой рубашке напомнило ему еще кое-что. Внезапно он принял решение.
– Мне надо поехать домой на несколько дней – проверить почту, кое-куда позвонить… – Да-да, конечно…
Пусть она величайшим усилием воли пытается скрыть свои чувства – они легко читаются на ее лице. Анну ужасала сама мысль, что ей придется остаться без него.
– Я хотел бы, чтобы ты поехала со мной, – быстро добавил Ворд.
– Поехать с тобой?.. – Глаза ее широко распахнулись. – А как же Мисси и Виттейкер? – Возьмем их с собой.
Поехать с ним, увидеть его дом; быть может, познакомиться с его друзьями…
– О, Ворд, мне очень хотелось бы!
– И это все об Анне и о мужчине, который у нее живет? – с любопытством спросила Келли у Беф.
– Какой мужчина? Не знаю, о ком ты говоришь. Может, это и неправда: мы бы знали, Анна сказала бы нам. Кроме того, она… не такая.
Келли, конечно, поняла, что имеет в виду Беф. Не то чтобы Анна не была привлекательной и интересной женщиной, но ее всегда окружал некий ореол печали, облако воспоминаний, если так можно выразиться. Вот почему ее трудно представить даже флиртующей с мужчиной, тем более – поверить, что кто-то живет с ней под одной крышей.
– Это какая-то ошибка, – возразила Беф.
– Нет, Мэри Чарлз не могла ошибиться. Сама лично видела его в доме, и Анна ей представила его как друга.
Молодые женщины в недоумении переглянулись.
– Ди, может быть, знает, – предположила Беф. – Они с Анной довольно близки последнее время.
– Возможно, – согласилась Келли. – Но она сейчас в Нортамберленде, у тетушки.
– Ах да, конечно, я и забыла.
Келли задумчиво смотрела на Беф: та стала какой-то отстраненной, озабоченной; не знай она ее так хорошо, подумала бы – подруга что-то скрывает. Но нет, Беф не такая, как и ее крестная, – обе они не того типа женщины, которые живут с мужчиной под именем «друг».
– Думаешь, кому-то из нас надо поехать и навестить Анну? – наконец спросила Беф.
– Ну-у… частная жизнь Анны, конечно, не наше дело. Тем не менее… поговорю с Бру, узнаю, что он думает по этому поводу.
– Да, Бру знает, что делать, – согласилась Беф.
Крестная ее не такая уж состоятельная, но и не бедная; насколько Беф понимает, нашелся бы такой, кто не прочь разделить достояние одинокой затворницы. Вот сама она, к примеру, попала ведь в лапы Джулиана Кокса, позволила убедить себя, что он ее любит, а на самом деле его интересовали только деньги и состояние, которое ей предстояло унаследовать. Она хорошо запомнила этот урок и никогда не повторит своей ошибки. Лучший способ не распускать мужчин – это держать свои эмоции от них подальше, как они сами делают в отношениях с женщинами. И ничего нет аморального, если при этом получаешь удовольствие от секса, то есть используешь мужчину, как он обычно использует женщину, вот и все. А кто думает иначе – что ж, это его дело.