Раш рыкнул от переизбытка чувств и прибавил ходу. Паскудам, которые покусились на члена стаи, уже, конечно, повыдирали ненужные конечности и гуманно позволили истечь кровью, и теперь волк искал альфу птеров, чтобы лично уведомить его о том, в какой жопе находится их клан. Ну и посмотреть, нельзя ли что-нибудь с него стрясти. Не то чтобы Рашу действительно что-то нужно было. В конце концов, недаром волки были могущественнейшим кланом – наличие материальных благ прилагается. Но вот ткнуть Птера носом в его место хотелось и очень. И за волчицу, и просто потому что зарвались крылатые. А Раш ой как не любил, когда кто-то забывал, где его сраное место.
Собственно, искать предводителя птеров стоило в одном из баров города, лучшего, что уж говорить. Еще издали Раш услышал шум и вопли, но поначалу и особого-то внимания не обратил: ну трахают кого-то, ничего нового. А потом прислушался. Крики были явно не от большого удовольствия. Возмущение, волнение, и капелька предвкушения – вот что было в них совершенно явно. Пожалуй, еще удивление, но что могло удивить видавших всевозможные виды измененных, было большим вопросом.
Раш вышиб дверь задней лапой для создания нужной атмосферы, ну и чтобы без лишних усилий привлечь внимание, и, чуть пригнувшись, вошел в помещение. Да уж, картинка была забавной. Волк просканировал полумрак бара, отмечая все детали, чтобы потом рассказать своим – беты обоссутся от смеха. На лестнице под потолком сидел пацан. Перепуганный, куда ж без этого, но воинственный. Он сжимал в руке бутылочное горлышко и пялился на Раша. Судя по тому, что альфа-птер расхлебянил свои крылья – именно он собирался пацана снимать с насеста. Да уж, Раш еле заметно покачал головой, отбросы даже мальчишку скрутить сами не смогли. Он уже приготовился отозвать Птера, чтобы потолковать с глазу на глаз, когда парень слетел с лестницы, пробежал по бару и спрятался ему за спину.
Это был полный и бесповоротный пиздец. Потому что все – все без исключения! – знали, что люди боятся оборотней до мокрых трусов. Те свято были уверены в том, что оборотни целыми днями только и думают, как бы заточить человечинки. Оно конечно не без того, что греха таить, но людьми питалось меньшинство, да и не регулярно. И все же человечки падали в обморок от одного вида даже самого захудалого оборотня. Тупо, конечно, но логично для трусливых до мозга костей людишек.
А вот конкретно этот явно был больным. Раш вроде слышал о чем-то подобном: ну, когда у людей пропадал страх, и они сами шли на контакт, а потом кусали или царапали того, кто подпускал их поближе, и, соответственно, заражали этой дрянью. Учитывая, что пацан стоял вплотную, да еще и ощутимо вцепился в шерсть на боку, подхватить от него болячку было весьма реально. Раш замер и потянул носом воздух. Болезнью не пахло. Был страх, легкий флер отчаяния, размытая надежда и что-то такое теплое, отдающее детством и маминым молоком. Он посмотрел на толпящихся на почтительном расстоянии измененных, надеясь хоть по их придурковатым лицам что-то понять. Напрасно. Рожи их были еще бестолковее, чем обычно. Раш глянул на пацана и чуть не взвыл от обиды: вторая ипостась от взгляда огроменных, выглядящих почти нереальными глаз зашебуршилась и впервые с момента инициации явственно подняла голову.
Альтер-форму Раш ненавидел и презирал. Слабая, хрупкая, как и все люди, она была совершенно бесполезна, да к тому же подвержена всяким непонятным желаниям. Потому была безжалостно загнана на такие глубины, откуда не выплыть. Раш до того момента был почти уверен, что успешно похоронил ее. И на тебе!
И все же проблемы со второй ипостасью меркли на фоне того, что условно больной человек стоял к нему опасно близко. Раш перевел взгляд на Птера и осторожно, боясь спровоцировать притершегося к нему человека, спросил:
- Он больной?
- Уже не уверен, - глухо проклекотал тот, не отрывая взгляда от их застывших фигур.
Надо было что-то решать. В голову пришел только один способ. И хотя Раш, наверное, действовал совсем не по инструкции, и так обращаться с шизанутыми человечками было нельзя, но зато он смог немного сбросить напряжение. Рык вышел хорошим: грудным, устрашающим, типичным для вожака. Парень, висящий в лапах, весь как-то скукожился, солено запах огорчением, а потом поднял глаза. Большие, влажно блестящие не пролившимися слезами. И там отчего-то преобладало упорство, хотя учитывая ситуацию, ждать стоило страха или хотя бы легкого испуга.
Раш все еще не любил людей. Он не понимал, как может возбуждать слабость, будь она физической или духовной. Но от взгляда, такого по-детски упертого, от всей сжато-напряженной позы, прострелило от затылка до крестца и смертельно захотелось засадить кому-нибудь под хвост. Впрочем, слова «кому-нибудь» и «хвост» были в ситуации Раша вряд ли уместны, потому что нагнуть он мечтал вполне конкретного человека, у которого совершенно точно не было хвоста.
Раш не жаловал секс с представителями своего пола, благо на правах вожака мог получить волчицу в любой момент, пусть их и было по штуке на пятерку самцов. Но в животе уже все скручивало от вида, ощущений и запаха, и Рашу было совершенно наплевать, что большая часть этих ощущений идет от альтер-формы. Невыносимо.
Он подхватил парня, рыкнул Птеру, что забирает человека в качестве компенсации и втопил в сторону логова. Пригибался, то и дело забывая, что передние лапы заняты, дурел от теплого дыхания в загривок, судорожно пытался не выпускать когти на максимум, и думал-думал-думал о том, что сделает, когда доберется до места.
Заброшенный на лежанку человек, опять свернулся, прикрыл руками глаза и издал сладкий-сладкий скулеж: признание поражения, готовность подчиниться более сильному. Вышло настолько похоже, что коротнуло уже не человека – волка. Куда-то смыло презрение к слабым, недоумение от желания других трахать людей. Он, Раш, такой же как все, и это совершенно, ни чуточки не трогало его.
Раш еще раз обнюхал человека, наслаждаясь горьковатым запахом, оттенившим, наконец, его общий аромат. Человеческая сущность, которой, собственно, изначально и понадобился парнишка, оказалась безжалостно погребена под взрывом инстинктов, присущих зверю. И зверю не нужны были все эти прелюдии и облизывания, которые отчего-то составляли неотъемлемую часть людских спариваний. Раш был, наверное, груб, излишне напорист и неконтролируем. Никакой реакции от человека он, в общем-то, не ждал, главным было присунуть и спустить уже, потому что еще немного и сперма хлынула бы в мозг. Хотя, признаться откровенно, трахать человеческие рот и горло было как-то по-особенному приятно. Но этого, конечно, было мало. Зверю нужно было получить не только физическое удовольствие, но и подмять партнера, а значит – вставить ему в зад.
Парень вел себя вполне предсказуемо: хрипел, скулил и всхлипывал, дергался беспорядочно под набирающим темп Рашем. Словом, всячески показывал свое нежелание трахаться. А вот то, что он вдруг заорал и кончил – да-да, кончил, Раш проверил, чуток струхнув в первую секунду! – было ни капельки не предсказуемо. Человек был взъерошенным, смущенным, с перемазанным в слезах лицом и в сперме – животом, странно волнующим все еще не кончившего Раша. Сейчас бы мальчишке сжаться в комок и начать умолять отпустить, как сделали бы все люди на его месте, но он вдруг глянул неприкрыто блядски, облизнулся – Раш отчетливо ощутил, как дернуло скакнувшим возбуждением – и уставился на его член. И словно этого было мало, запихал в раскрытую дырку тонкие пальцы, чуть растягивая ее в стороны, демонстрируя вконец обалдевшему Рашу насыщенно красное нутро.