Миссис Сторр изумленно взглянула на разглагольствующего Гонзалеса и закусила губу. Даже если бы она знала, что перед нею стоит автор трехтомного исследования психологии преступлений, ее реакция не была бы иной в эту минуту.
Манфред уловил настроение молодой женщины и поспешил вмешаться.
— Мы полагаем возможным, миссис Сторр, вызволить вашего мужа из тюрьмы и доказать его невиновность. Но для этого нам необходимо знать все обстоятельства дела.
Она, мгновение поколебавшись, произнесла:
— Мой адвокат говорит, что нет смысла подавать апелляцию…
Манфред кивнул.
— Да, высшая инстанция утвердила бы приговор. Если не будут представлены доказательства невиновности вашего мужа, дальнейшее обращение в суд бесполезно.
На глазах миссис Сторр блеснули слезы.
— Мне казалось… Вы сказали…
— Что мы должны знать все, — твердо закончил Гонзалес.
— Вы сыщики? — спросила миссис Сторр.
— Нет, — улыбнулся Манфред, — но мы располагаем самыми полными сведениями о преступном мире, в том числе о преступниках, ускользнувших от руки правосудия.
— Я снимаю две меблированные комнаты неподалеку отсюда, — нерешительно проговорила она, — и… если вы проводите меня…
Друзья молча поклонились.
Квартира миссис Сторр была очень мала и как нельзя более соответствовала обычному представлению о меблированных комнатах.
Все трое заняли места вокруг небольшого овального стола в скудно обставленной гостиной. Некоторое время они молчали.
— Не знаю почему, — сказала женщина, — но я чувствую, что вы поможете мне… Полиция была очень внимательна к нам и сделала все, что было в ее силах. Казалось, они давно подозревают мистера Стедленда в каких–то нечистых делах и ждали от нас подтверждения его вины. Но… мы не смогли этого сделать…
— Почему? — спросил Гонзалес.
— Что вы хотите услышать?
— То, о чем вы промолчали на суде, — сказал Манфред.
— Хорошо, — сказала женщина, решившись. — Я расскажу все.
Ей, видимо, нелегко было начать свою исповедь.
— Хочу заявить, миссис Сторр, — сказал Гонзалес, — что мы безоговорочно верим вам, не так ли, Манфред?
Манфред кивнул.
— Когда я училась в школе, — начала она, — в Суссексе, я… влюбилась в одного юношу, сына местного мясника… Поймите меня правильно, я тогда была совсем ребёнком, впечатлительным и любопытным…
— Монтегацца дает подобным явлениям довольно точное определение в своей «Психологии любви», — словно про себя заметил Гонзалес. — Но, прошу прощения, я прервал ваш рассказ.
— Между нами не было ничего предосудительного. Просто… он казался мне героем, воплощением мужественности. Думаю, он действительно был самым красивым и самым лучшим из мясников, — сказала она со слабой улыбкой. — Так или иначе, это увлечение все равно бы прошло, не оставив следа, если бы я не вздумала писать ему письма… Самые банальные любовные письма… Сейчас, когда я перечитываю их…
— Письма у вас? — спросил Манфред.
— Кроме одного, копию которого мне предъявил мистер Стедленд. Оно тогда попало в руки матери того юноши… Она отнесла письмо моей учительнице, а та, возмутившись его содержанием, пригрозила написать моим родителям в Индию. Правда, взяв с меня слово никогда больше не встречаться с сыном мясника, успокоилась и обещала никому об этом происшествии не рассказывать… Каким образом письмо попало к мистеру Стедленду, я не знаю… У Джеффри были скромные сбережения, около двух тысяч фунтов, и мы собирались обвенчаться, когда нас вдруг поразил этот удар…
— Вы получили записку с предложением посетить контору мистера Стедленда, — сказал Гонзалес.
— Да.
— Когда вы пришли, записку он потребовал вернуть.
— Да…
— Сколько он потребовал с вас за письмо? — спросил Манфред.
— Две тысячи фунтов. Все, что у нас было.
— Он вам тогда предъявил письмо?
— Нет. Это была фотографическая копия. Он пригрозил разослать подобные копии всем нашим добрым знакомым, в том числе и дяде Джеффри, который собирался сделать его наследником…
— Вы рассказали об этом Джеффри?
— Да. К счастью, я раньше посвятила его в эту… историю и он не придал ей никакого значения… Короче, он отправился к Стедленду, но…
— Объяснение было бурным, но безрезультатным, — закончил Гонзалес.
— Джеффри обещал выкупить письмо за две тысячи фунтов, причем Стедленд должен был выдать ему расписку на эту сумму, написанную на обороте подлинного письма. Сделка должна была состояться в доме Стедленда…