— А! Пусть войдёт!
На пороге кабинета показался Гонзалес.
— Я бы желал переговорить с вами наедине, — сказал он.
Клерк вышел.
— Вы приняли решение по выплате долгов мистера Эдена? — спросил Берн.
— Сначала я бы хотел решить вопрос о долгах мистера Шоусера, — медленно произнёс Леон.
Берн удивлённо воззрился на него.
— Я навестил сегодня утром мистера Шоусера, — продолжал посетитель. — Год назад он пережил глубокое потрясение, после которого у него отнялись ноги…
— Ничего не понимаю… — пробормотал Берн.
— Несчастный находился в полной уверенности, что он убил рыжеволосого крупье, состоящего у вас на службе. Проиграв своё состояние, он, видимо, потерял голову, когда увидел, что ваш крупье забирает его последние деньги.
— Мой крупье! — возмутился Берн. — Что вы хотите этим сказать? У меня нет никаких крупье!
— Он нанёс ему удар по голове, — невозмутимо продолжал Леон. — Утром следующего дня вы явились к мистеру Шоусеру и солгали ему, что ваш крупье мёртв. Вы его шантажировали, уже инвалида… Но вам этого показалось мало. Вы встретились с его красавицей–дочерью и предложили ей работать на вас, чтобы спасти отца от виселицы…
— Забавная сказка…
— Весьма! Вы поместили в газете объявление о смерти некоего Дженкинса. Разве не сказка? Страшная сказка, призванная запугать инвалида и его несчастную дочь!
— Нелепая… ложь!
— Сегодня утром мистер Шоусер узнал, что Дженкинс жив и здоров, содержит в Брайтоне игорный притон, разумеется, ваш филиал… Да, ещё кое–что для вашего сведения: вы никогда больше не увидите мисс Шоусер…
— Ну, это ещё… — начал Берн, но осёкся, наткнувшись на стальной взгляд Гонзалеса.
— Я разорю вас, Берн. До последнего пенса. Потому что на каждом из них — слезы и кровь. Вам не страшно, Берн?
— Перестаньте пугать меня! — проговорил Берн, не глядя в глаза собеседнику. — В этой стране ещё существует закон! А если вы такой смелый — пожалуйста! В банке у меня хранится около двухсот тысяч фунтов, не считая долговых обязательств и прочих ценных бумаг. Что ж, пойдите и разорите меня! Сейф номер шестьдесят пять! Счастливой дороги!
Гонзалес встал, загадочно улыбнулся и молча вышел.
Через два часа Берн был спешно вызван в банк.
— Я не знаю, что случилось с вашим сейфом, мистер Берн, — сказал ему директор. — Один из наших служащих обратил внимание на странный запах в стальной кладовой. Я тут же поспешил туда и увидел, что из замочной скважины вашего сейфа валит дым.
— Почему же вы сразу не вскрыли сейф? — вскричал Берн, доставая дрожащей рукой ключи.
— Потому что у нас не было ключей. Я полагаю, вам это хорошо известно.
Когда мистер Берн открыл сейф, из него вырвалось облако жёлтого дыма с едким запахом, заставившим всех отпрянуть.
От всех ценных бумаг, банкнот и долговых обязательств осталась лишь кучка чёрного пепла.
Рядом лежала пустая бутылка и несколько испачканных брильянтов…
Сыщик, срочно вызванный из Скотленд–Ярда, только покачал головой.
— Похоже на то, что вы по ошибке положили в сейф пакет с сильно действующей кислотой. Наша лаборатория установит, конечно, что это была за кислота…
— Нет! Нет! Это невозможно! Я лично положил туда пакет, в котором было брильянтовое колье…
— А вы уверены в том, что никто не подменил пакет и что вы не положили в сейф вместо колье бутылку с кислотой? Кислота разъела пробку, а затем…
— Нет! Нет! Нет! — тупо повторял мистер Берн, перебирая кучку золы — всё, что осталось от его большого состояния…
Глава 9.
Человек, который не желал говорить
Мистер Томас Пирсон был крупным, толстым и сильным мужчиной с сонными глазами, мохнатыми бровями и резко очерченным подбородком.
Он носил длинные, тщательно подкрученные кверху усы и зелёный в крапинку галстук в сочетания с розовой сорочкой.
На жилете его красовалась массивная золотая цепь, а короткие пальцы были оснащены ослепительными перстнями. Всё это дополнялось модным синим костюмом и ярко–коричневыми башмаками, соответствуя, видимо, представлениям мистера Пирса об истинном типе джентльмена.
Гонзалес приметил его на скачках, но не «истинный тип джентльмена» привлёк его внимание. Спустившись с трибуны, Леон увидел у конюшен мистера Пирсона в обществе двух неказистых человечков, одетых гораздо скромнее их собеседника.
Леон уселся около барьера невдалеке от этой живописной группы, громко обсуждавшей свои какие–то проблемы.
— Я сказал, чтобы вы поехали на ленгфильдские бега, — рявкнул Пирсон, — а вы ослушались.