Стедленду вовсе не улыбалась перспектива превращения его дома в пожарный плацдарм.
— Вы не могли бы подняться ко мне? — обратился он к пожарному.
Тот громко затопал по лестнице.
— Ничего не поделаешь, ведь пожар надо же тушить, вот и придется протянуть здесь кишку…
— Погодите, дружок, — прервал его Стедленд. — Думаю, нам удастся сговориться. Ведь рядом находится немало домов, и, я надеюсь, двести фунтов помогут вам согласиться с тем, что гораздо удобнее проложить кишку через соседний дом. Не так ли?
Войдя вместе с пожарным в кабинет, он тут же открыл несгораемый шкаф…
— Вот уж не думал, что это будет так просто! — проговорил пожарный с негромким смешком.
Стедленд резко обернулся.
Прямо в глаза ему смотрело дуло браунинга.
— Руки вверх! И поймите, Стедленд, что не только у вас хорошая реакция.
Под сверкающей каской виднелась черная повязка.
— Кто вы? Кто?.. — прохрипел вымогатель.
— Один из «Четырех Справедливых», один из тех, кого слишком рано объявили мертвыми…
Часы пробили девять, а мистер Стедленд все еще не покидал своего кабинета. Нетронутый завтрак стоял перед ним на столе.
В пять минут десятого вошел Джон с неприятным известием. Впрочем, он не успел его изложить, так как вслед за ним в кабинет вошел полицейский инспектор Хеллоуей в сопровождении двух полицейских.
— Не угодно ли вам прогуляться со мной? — любезно осведомился инспектор.
Стедленд тяжело поднялся со стула.
— В чем меня обвиняют? — прохрипел он.
— В шантаже. Этой ночью к нам поступили неопровержимые доказательства, как я понимаю, полученные не совсем… обычным путем. Вы ничего не хотите сообщить по этому поводу?
Ответа не последовало.
Стедленд хорошо запомнил прощальные слова Манфреда: «Если бы мы ставили перед собой задачу убить вас, достичь успеха можно было бы довольно просто. Ведь мнимый Кертис мог это сделать без труда, не так ли? Но мы преследуем другие цели. Вот если бы вы вздумали выдать нас полиции — тогда вас не смог бы спасти и полк солдат, можете мне поверить».
Стедленд охотно поверил.
Поэтому он ничего не ответил полицейскому инспектору.
Поэтому он ничего не ответил на подобный же вопрос судьи перед тем, как отправиться на долгие годы за решетку.
Глава 2
Человек с большими резцами
— Я пришел к выводу, дорогой Джордж, что убийство — это такой вид преступления, в котором случай играет решающую роль, — сказал Леон Гонзалес, обращаясь к Манфреду.
Он снял роговые очки и задумчиво посмотрел на своего друга.
— Пойккерт говорит, что убийство — одна из форм проявления истерии, — заметил Манфред. — Но отчего у тебя с утра такие мрачные мысли?
Гонзалес хмыкнул и снова углубился в чтение газеты. Через несколько минут он заговорил снова.
— Восемьдесят процентов убийц совершают это преступление впервые в жизни. Следовательно, рецидив не является характерным признаком данного преступления…
— Послушай, Леон, что на тебя нашло сегодня? Уж мы-то хорошо знаем, что это за преступление и кто его, как правило, совершает. Кроме отвращения, они во мне никаких чувств не вызывают…
— Видишь ли, мне вчера довелось повстречаться с человеком, у которого было лицо подлинного убийцы. Когда он улыбнулся, я обратил внимание на его зубы…
— И что же?
— Непомерно большие резцы. И это при глубоких глазных впадинах, прямых бровях и неправильном строении черепа… Это говорит о преступных наклонностях…
— И кто же это чудовище?
— Да нет, он с виду совсем не чудовище, скорее напротив. Это сын профессора Тоблемона… Не ладит с отцом из-за того, что тот не одобряет его выбор невесты… Очень высок, широкие плечи, сильные руки, отличный футболист, решителен… Да! Еще имеет кузена…
— Ты великолепен, Леон, — расхохотался Манфред, — но если тебя так интересуют подробности жизни посторонних людей, то почему же ты не полюбопытствуешь, где был вчера вечером твой близкий друг?
— И где же ты был?
— В Скотленд-Ярде, — ответил Манфред.
Это сообщение не вызвало у Гонзалеса ожидаемой реакции.
— Скотленд-Ярд занимает очень хорошее здание, — спокойно заметил он, — правда, архитектору следовало бы немного развернуть западный фасад… Надеюсь, тебя там хорошо приняли?
— Да. Им известны мои научные труды об испанском уголовном уложении и в области дактилоскопии. Меня весьма радушно принял начальник полиции.
Манфред был известен в Лондоне под именем криминалиста Фуэнтеса. Они с Гонзалесом привезли в Англию весьма лестные рекомендации от испанского министерства юстиции. Эти рекомендации открывали перед ними все двери.