М а р и я А л е к с а н д р о в н а. Еще работу… Когда ты сможешь ее выполнить? Днем ходите на явки. Вечерами все пишете, пишете…
А н н а И л ь и н и ч н а. Володя должен знать о всех делах в России.
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. И с каждым днем переписка растет.
А н н а И л ь и н и ч н а. Это прекрасно! Значит, растет число наших сторонников.
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. Ты устаешь, ложишься в полночь. А Маняша иногда пишет до утра. (Снова достала часы, слушает, идут ли они.)
А н н а И л ь и н и ч н а. Я о часах напишу Володе. Часы исправно служили папе. И после него вот уже восемнадцать лет — минута в минуту.
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. Да… Минута в минуту…
А н н а И л ь и н и ч н а. Мама! Она, вероятно, идет пешком. Там извозчика не всегда найдешь.
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. Маняша понесла какие-то бумаги…
А н н а И л ь и н и ч н а. Уверяю, благополучно передала товарищу… Мы же решили: девятьсот четвертый год будет счастливым для нас.
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. Дай бог!
А н н а И л ь и н и ч н а. Ты отдыхала днем?
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. Задремала. И вдруг почудилось: чужой звонок. Испугалась. Вскочила. Ведь у нас хранятся такие бумаги… Попадись они в руки жандармам… Митя обещал сделать тайник в стене. Почему откладывает?
А н н а И л ь и н и ч н а. Нужно ли? Володя решил, что лучший тайник — в этом столике. У жандармов могут вызвать подозрение фигурные ножки, обилие ящичков. Начнут остукивать, нет ли двойного дна. А на обычную доску с шахматными клетками не должны обратить внимание.
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. Это Володя так считает?
А н н а И л ь и н и ч н а. Ну да. Представил себя на месте жандармов…
Звонок в прихожей.
М а р и я А л е к с а н д р о в н а (радостно). Маняша!
А н н а И л ь и н и ч н а (с облегчением). Видишь, я права. Напрасно волновалась.
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. Ты тоже волновалась.
А н н а И л ь и н и ч н а. Нет.
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. От меня не скроешь. (Выходит в прихожую и возвращается с М а р и е й И л ь и н и ч н о й.)
М а р и я И л ь и н и ч н а (возбужденно). На улице — сказочно! Помните, как у Гоголя: «Зимняя ясная ночь наступила. Глянули звезды. Месяц величаво поднялся на небо посветить добрым людям и всему миру».
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. Где ты задержалась?
М а р и я И л ь и н и ч н а. Товарищ поздно приехал. Поезд стоял в пути — заносы. Есть чем порадовать Володю: Тульский комитет — на стороне большевиков!.. Потом зашла в Кирилловскую церковь на территории больницы. И долго не могла уйти. Там много старинных фресок. Но меня поразили новые — художника Врубеля. Его апостолы — не просто святые. Это сильные духом люди, обуреваемые большими страстями! Люди могучие, удивительной силы и величавости… А его иконы… Его богоматерь с младенцем… Русская женщина… Запекшиеся губы… Расширенные глаза с предчувствием будущих страданий. Невозможно оторваться! Завтра же свезу вас туда.
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. А нынче… Следили за тобой?
М а р и я И л ь и н и ч н а. Как всегда. Мой спутничек ждал у ворот. Сажусь в трамвай, он за мной. Не доезжая до рынка, соскочила на ходу — он за мной. Я к извозчику. Села в сани. И вверх по Бибиковскому бульвару. Оглядываюсь — и он в санях. Не отстает. Ну, думаю, посмотрим, кто окажется проворнее!.. У памятника Богдану перебежала на другого лихача. Посулила хорошо заплатить, если он избавит меня от назойливого кавалера. Сворачивал с одной улицы на другую. Замела следы!
М а р и я А л е к с а н д р о в н а (весело). В честь этого закатим завтра пир!
М а р и я И л ь и н и ч н а. О! Я придумаю на сей раз такие шарады, что даже Митя помучается, пока отгадает.
Раздается стук во входную дверь из кухни.
Мария Александровна направляется туда.
А н н а И л ь и н и ч н а. Погоди, мама. (Прячет бумаги в тайничок шахматного столика.) Теперь можно.
М а р и я А л е к с а н д р о в н а выходит на кухню и вводит Х р и с т и н у.
Х р и с т и н а. Спрячьте…
На кухне шум. Что-то с грохотом покатилось по полу.