(Умоляюще.) Спрячьте!
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. Пойдемте. (Уводит ее в спальню.)
На пороге Н и к о л а й. Он пьян. В руках держит нож.
Н и к о л а й. Где жинка?
М а р и я И л ь и н и ч н а. Не знаем.
Н и к о л а й. На эту лестницу загнал. Где она?!
М а р и я И л ь и н и ч н а. Говорю — не знаем.
Николай идет в спальню.
(Стала на его пути.) Не пущу!
Н и к о л а й. С дороги, барышня! (Шагнул к ней.)
А н н а И л ь и н и ч н а (встала впереди сестры). Не смейте!
В дверях спальни показывается М а р и я А л е к с а н д р о в н а.
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. Отойдите.
Подчиняясь ее голосу, дочери отходят в стороны. Мария Александровна смотрит в глаза Николаю, который замер с поднятым ножом. Медленно приближается к нему. Николай пошевельнулся. Мария Ильинична и Анна Ильинична хотят броситься к матери, но она поднимает руку и останавливает их. Подходит к Николаю.
Христина Петровна здесь. Но я не пущу вас. Идите домой. Протрезвитесь. Вот видите, дочерей испугали. Прослыть храбрецом среди женщин нетрудно. (Мягко.) Не к лицу это вам, Николай Тарасович. Вы же в действительности незлой человек. Руки у вас золотые. Не нож в них держать, а рубанок.
Николай опустил нож.
Приоткрыв дверь спальни, за ним наблюдает Х р и с т и н а.
Вы мне в сыновья годитесь. По-матерински прошу: идите, ложитесь спать. Идите, голубчик!
Н и к о л а й повернулся и, тяжело ступая, ушел.
Х р и с т и н а (пораженно). Послушался… Может, потому, что в первый раз его голубчиком назвали. (Марии Александровне.) Не страшно вам было?
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. Я не боюсь людей с добрыми глазами.
Х р и с т и н а. Злые у него сейчас.
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. Он как-то приходил к нам трезвый, стол на кухне чинил.
Х р и с т и н а. Когда не пьет — добряк. А запил от горя. Сыночек умер у нас… На Херсонщине… Засуха… голод… Родила Оксану — снова голод. Хату бросили. Убежали в Киев. На завод Микола пошел. Стал меньше пить. Только в получку. Выпьет стакан — хлопчика вспоминает, зубами скрипит. Выпьет второй — злобой заходится на весь белый свет. А всю злобу — на меня.
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. Садитесь, Христина Петровна.
Х р и с т и н а. Не могу. Оксанка болеет. Очи открыты, а меня не слышит. Слова непонятные шепчет.
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. Бредит… Давно заболела?
Х р и с т и н а. Третий день.
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. Почему не сказали нам? Вчера здесь был мой сын. Он врач.
Х р и с т и н а. Платить-то нечем. Напился Микола за чужие гроши. Чтоб страх убить — вдруг и дочурку схоронить придется.
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. Мой сын не взял бы у вас денег… Пойдемте, я посмотрю девочку.
Х р и с т и н а. Вы?!
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. Шестерых детей вырастила. Опыт есть. (Марии Ильиничне.) Принеси аптечку.
М а р и я И л ь и н и ч н а идет в спальню и выносит коробку.
М а р и я И л ь и н и ч н а. И я с тобой.
М а р и я А л е к с а н д р о в н а. Не нужно. (Берет у нее коробку, выходит с Христиной.)
М а р и я И л ь и н и ч н а. Вчера мама вышла погулять. Я решила встретить. Только открыла дверь, смотрю — уже подымается. Вдруг схватилась за перила. Задышала часто-часто, будто воздуха ей не хватало. Заметила меня, улыбнулась виновато… Все скрывает от нас, не хочет тревожить. А я хороша! Любовалась иконами, забыв о мамочке. Вы беспокоились?
А н н а И л ь и н и ч н а. За младшую всегда беспокоятся.
М а р и я И л ь и н и ч н а. Мне уже двадцать пять.
А н н а И л ь и н и ч н а. Все равно… Пройдут еще годы… Мама совсем постареет. Я стану седой. А ты останешься для нас самой младшей. И для Мити и для Володи — тоже. Мы будем всегда беспокоиться о тебе.
М а р и я И л ь и н и ч н а. Вы всегда опекали меня. Никогда не забуду, какие заботливые письма я получала от Володи, сидя в тюрьме. Он делился своим опытом, советовал, как владеть нервами, как разнообразить жизнь в камере. И, слушаясь его, я вечерами читала беллетристику, а по утрам без всяких уступок делала упражнения. Вышла из тюрьмы здоровой и бодрой… Никогда больше не буду вас волновать!