Н и н а. Ты мне никогда не врал.
С е р г е й (хмуро). И сейчас…
Н и н а. Врешь! Парторгу неизвестно, что тебя отправили с поручением? Ерунда. Говори, зачем поехал?
С е р г е й. Нужно было.
Н и н а. Видно, очень нужно, если уехал без разрешения?
Сергей молчит.
(С обидой.) Дожила… «Пока Борис на фронте, я за вас в ответе. Все сделаю, чтобы вы с Лесей и Аленкой жили спокойно». Все сделаю… Знал, что я должна приехать?
С е р г е й. Знал.
Н и н а. Даже не встретил. Да еще не хочешь объяснить, зачем уехал. А ведь я могла и не дождаться тебя.
С е р г е й. Как тебе там?
Н и н а. Не скажу. Ты от меня скрываешь — я от тебя буду все скрывать. (Видя хмурое лицо Сергея.) Нельзя мне, вижу, от вас уезжать. Месяц не была — бог знает что натворили. Ты руки отморозил… Леся на платформах ездит. Вдруг заболеет? Почему не отговорил ее?
С е р г е й. Она уже сама решает.
Н и н а. Поеду… Заберу документы, останусь здесь. Заставлю Лесю вернуться в цех.
С е р г е й. Нельзя тебе оставаться!
Н и н а. Почему? Чем я тебе мешаю?
Входит Т у р б и н. Пауза.
Т у р б и н (смотрит на Сергея). Где был?
С е р г е й. В обкоме.
Т у р б и н. Зачем?
С е р г е й. Хотел попасть к секретарю.
Т у р б и н. Попал?
С е р г е й. Нет. Все секретари разъехались.
Т у р б и н. Почему не пошел к секретарю нашего горкома?
С е р г е й. Другие ходили. Он не захотел отменять решение директора завода.
Т у р б и н. Так ты ведь и у директора еще не был.
С е р г е й. С вами разговаривал. Вы сказали: напрасно.
Т у р б и н. Но я обещал: придет время — сам поговорю. (Повысив голос.) Обещал или нет?
С е р г е й. Обещали.
Т у р б и н. А ты выбрал самый тяжелый для завода момент и решил дезертировать!
С е р г е й. Какой же я дезертир?
Т у р б и н. Хочешь удрать, значит, дезертир.
С е р г е й. Куда удрать?! Куда? На фронт!
Т у р б и н. Ах на фронт? Герой, да? Таких героев в цехе — десятки. Дай только волю, все бы надели солдатские шинели. А кто работать будет? (В бешенстве схватил Сергея за плечи.) Я спрашиваю, кто работать будет?! Бабы? Они и так вкалывают наравне с мужиками. Каждые умелые руки сейчас на вес золота.
С е р г е й. И на фронте солдаты нужны.
Т у р б и н. Во-о-ру-жен-ные!
С е р г е й. Понятно.
Т у р б и н. Ни черта ты не понимаешь! Я двадцать второго июня стрелял по танкам. Стрелял и плакал: наша пушечка не брала немецкую броню. Мы стреляем, а они прут. Стреляем, а они прут. Научились останавливать. Но какой ценой? Гранаты… Бутылки… (Помолчал.) Завтра явишься в цех. Соберу партбюро. Что решат — не знаю. А уж отдавать тебя под суд или нет — это дело директора.
Понурив голову, С е р г е й уходит в комнату.
Н и н а. Обязанность парторга — воспитывать молодых коммунистов. Быть чутким, гуманным.
Т у р б и н. А посылать девчонок в колючую стужу красить пушки? Просить подростков наравне со взрослыми работать по двенадцать часов в сутки без выходных? Перевести на казарменное положение рабочих, не выполняющих нормы из за недомогания, не имея возможности накормить их досыта, — гуманно? Но от этого зависит судьба Родины… Седьмого ноября состоялся парад на Красной площади. Знаете?
Н и н а (глухо). Знаю.
Т у р б и н. Проходили мимо мавзолея — и прямо в бой! Не только обученные солдаты, но и московские ополченцы, многие из которых впервые в жизни взяли в руки винтовки. Курсанты училищ. Через месяц-другой они бы командовали ротами и батальонами. Об этом вы тоже знаете?
Н и н а (кричит). Знаю!
Т у р б и н. Так что это — жестокость? Или необходимость выиграть дни, часы, минуты, чтобы накопить силы? Идти танками против танков. С пушками против танков. С надежными пушками, как наши «аннушки». Московские ополченцы вместе с курсантами выигрывают дни, чтобы мы здесь в тылу успели развернуться… Знаете ли вы, что директор завода каждую ночь докладывает в Государственный комитет обороны, сколько пушек завод изготовил за сутки? А мы недодадим из-за того, что Сергей Ракитный решил убежать на фронт. Теперь вам все понятно?
Н и н а. Да. В этой страшной войне мы не только теряем близких. Война убивает лучшие чувства. Что стало сейчас мерой счастья? Корзина мерзлой картошки? А утерянная хлебная карточка — горе. Мы теряем себя. Это ужасно. (Уходит в комнату Сергея.)