«Я! Я! Я!» – торжествующе кричало все в ней.
В дом она влетела как на крыльях. Бросилась бабушке на шею. Бабушка вытирала ей слезы и говорила:
– С утра ждет тебя. Иди уж.
– Кто ждет? – не поняла Вилена, сразу став строгой.
– Кто же еще? Твой Арсений Романович, конечно.
Вилена удовлетворенно вздохнула.
«Ну вот! Оказывается, он сам пришел, а я… И все время сидел здесь. И ничего не знает!» – И Вилена решительно направилась в комнаты.
Маленькая Авеноль важно занимала гостя, сидевшего подле рояля. Она старалась изо всех сил и говорила за двоих, не смущаясь односложными ответами Арсения.
Увидев сестру, Авеноль шутливо сделала реверанс и со смехом убежала.
Родителей дома не было. Не вернулись с работы. Юлий Сергеевич, очевидно, находился все еще в своем Кибернетическом центре, Анна Андреевна – художница по внутреннему устройству квартир – где-нибудь увлеченно отстаивала свой прославленный вкус.
Арсений, поднявшись, стоял среди изысканно, с редким вкусом обставленной комнаты – огромный, неуклюжий, словно из другого мира, – и виновато смотрел на Вилену.
– Почему же ты все-таки пришел? – вскинув острый подбородок, с радостным вызовом спросила она. – Ведь не хотел видеться до самого отлета?
– Не смог, – опустив голову, сказал он.
– Ну вот, теперь не смог. А тогда?
– Хотел… уберечь.
– И что же?
– Косте первому признался.
– Косте? И в чем же?
Вилена, ликующая, счастливая, смотрела на Арсения, будто навсегда старалась запомнить каждую линию его громоздкой фигуры, склоненную голову, крупные черты лица, так похожие на мраморный памятник Вечному рейсу. Видя, что он что-то хочет сказать и не решается, она требовательно спросила:
– Так в чем же признался… хоть Косте?
– Что женюсь… перед самым отлетом, – через силу, даже побледнев лицом, выдавил из себя Арсений.
– И что же этот Костя? – звенящим, уже почти смеющимся голосом допрашивала Вилена.