Она удивленно открыла рот:
– У леди Уизерспун он тогда сказал, что ищет что-то, что потерял...
– Это был я. «Бульдога» на самом деле зовут Генри Тизерс. Он время от времени работает с Осуином. Он напал на мой след во Франции и снова потерял в Англии. Это он нашел убитую женщину в Шербуре. Она была сообщницей Сиверса.
Ребекка взяла на колени подушку и резко ударила в центр.
– Надеюсь, вы врезали Осуину в зубы. Сильно. Вас ведь чуть не убили.
Он пожал здоровым плечом.
– Мне было бы трудно ударить его, но он все еще внизу с вашим отцом, если вы хотите сами этим заняться. – Усмехнувшись ее вздоху, Адам шагнул вперед. Его взгляд стал задумчивым. – Нам нужно поговорить.
Все ее страхи вернулись. Запахнув полы халата, она произнесла:
– Я знаю.
– Сейчас подходящее время?
«Это зависит от твоего ответа», – подумала она. Она выслушает, что Адам хочет ей сказать, и, даже если он сейчас не любит ее, она заставит его передумать. Ребекка перебралась к краю постели.
– Я люблю вас, что вы намерены с этим делать?
– Я думал об этом. – Адам взялся рукой за столбик кровати. Он, должно быть, сошел с ума. Его жизнь превратится в абсолютный хаос, наполненный ежедневными перепалками, которые отнимут у него покой и одиночество. Но все же это будет сопровождаться чем-то неотразимым: переговорами с Ребеккой после этого. Он представил, какими приятными они будут для них обоих.
Она была одета в простую шелковую ночную сорочку фиолетового цвета. Ее волосы были заплетены, оставалось только несколько кудряшек вокруг лица. В ее глазах вспыхивал вызов. И все это заставляло его желать ее еще больше. Он хотел начать со светлых волос на ее голове и целовать ее всю, до пальцев на ногах, боготворя каждый дюйм ее тела, чтобы показать ей, что он чувствует. Однако ему придется высказаться, она этого заслуживает.
Адам прошел к окну. Полчаса назад он отказался от своей офицерской должности, отдав бумаги лорду Осуину без малейшего раскаяния или сожаления. Первый раз в жизни Адам чувствовал, что у него есть место, где его ждут. И он должен благодарить за это Ребекку.
– Я провел всю свою жизнь как солдат. Я даже никогда не представлял себя делающим что-нибудь другое. Честно сказать, я устал. Долг – это прекрасно, но им постель не согреешь.
– Что вы хотите этим сказать?
– Пока не появились вы, я никогда не понимал, как одинок. Я забыл, как это – заботиться о чем-то, кроме предстоящего сражения, победы в следующей схватке, выполнения долга. Сейчас я понимаю, что в жизни есть нечто большее. – Он шагнул назад к кровати. – Я хочу вас.
– Это говорит ваша голова. А чего хочет ваше сердце?
– Я никогда не был уверен, что оно у меня есть. – Когда Ребекка разочарованно застонала, он сел рядом с ней на кровать и взял ее за руку, нежно гладя ладонь большим пальцем. – Фрэнсис Коббалд официально почил в бозе, возблагодарим небеса. Он был занудой. Адам Хоксмор, которого вы видите перед собой, – прямолинейный, с простыми нуждами, не слишком хорошо владеющий причудливыми метафорами и красивыми словами. Я такой, какой я есть и...
Покусывая нижнюю губу, Ребекка вкрадчиво сказала:
– Три коротких слова все исправят.
Адам взял ее лицо в свои руки:
– Ребекка Мария Марч, я люблю вас. Всем существом, безумно. Вы мое сердце, моя душа. Вы выйдете за меня?
– Да. – Она обняла его за шею и притянула к себе.
Адам застонал. Он не сразу понял, что перестал дышать. Не важно, что сказал доктор, он не уйдет от нее сегодня ночью. Не обращая внимания на боль в плече, он осторожно опустил Ребекку на постель. Он поцеловал ее с любовью, переполнявшей его.
– А мои родители? – спросила Ребекка между поцелуями.
– Мы поженимся через два дня. Я не собираюсь спать ни в каком другом месте, кроме этого. Вас это устраивает?
Ребекка взглянула на его перевязанную руку:
– Вы уверены?
– Уверен, мы справимся.
– В таком случае, милорд...
Адам играл маленькой ленточкой на вороте ее рубашки.
– Нам осталось обсудить последний вопрос. Я смутно припоминаю некоторые обещания насчет послушания и долга, – он радостно улыбался, – и собираюсь заставить вас сдержать каждое из них.
Вызов блеснул в ее глазах. Жизнь наверняка будет постоянным конфликтом, но таким, что он будет наслаждаться каждым мгновением, начиная с этого. Адам прижался к ее губами, забыв обо всем, кроме наслаждения.
Эпилог
– Сколько мне еще носить эту нелепую повязку? – нетерпеливо спросила Ребекка, подпрыгивая на кожаном сиденье, – карета перескочила в еще одну колею.
– Дорогая моя, о сюрпризах лучше всего не знать до самого последнего момента. – Адам прикоснулся губами к нежной родинке за ее левым ухом, которая ему всегда так нравилась. – Это что-то вроде занятия любовью. Чем дольше я заставляю тебя ждать, тем громче ты стонешь. – Он наклонился над ней, заблудившись языком в ложбинке между ее грудей.
– Хорошо, что мама и папа в другой карете, – выдохнула она. Застонав, Ребекка слегка выгнула спину, когда рука Адама нащупала уже затвердевший сосок.
– Действительно. – Адам наконец поцеловал ее в губы. Она ответила с такой же страстью. Ребекка ворвалась в его жизнь как ураган и теперь одним поцелуем, одним нежным словом превращала его жизнь в восторг. Сегодня он надеялся воздать ей за это.
Адаму удалось расстегнуть три верхние пуговицы ее платья, но тут карета сделала последний поворот.
– Слишком поздно, дорогая. Мы закончим позже.
– Обещания, обещания, – соблазнительно прошептала Ребекка. – Могу я снять повязку?
– Нет, пока я не скажу.
Она что-то проворчала. Он улыбнулся. Когда экипаж остановился, Адам обхватил руками ее талию, ставшую теперь полнее из-за беременности, и вынес из кареты. Гравий хрустел под его ногами, пока он нес ее – один из рыцарских жестов, которыми Адам наслаждался. И все из-за Ребекки. Даже сейчас он чувствовал себя томящимся от любви женихом в день свадьбы.
Опустив ее ноги на землю, он встал рядом с ней, обхватив руками ее плечи.
– Готова?
С нетерпением ребенка на Рождество Ребекка сорвала повязку с глаз и изумленно открыла рот, глаза ее затуманились. Она обернулась к нему через плечо:
– Адам, дорогой. Что я могу сказать?
Он выразительно посмотрел на нее:
– Скажи, что взволнована тем, что я исполнил твое самое заветное желание.
Она почему-то надула губы:
– Но это же невозможно.
Он удивленно открыл рот. Адам смотрел на изысканный дом из желтого кирпича перед ними – на его взгляд, архитектурную мечту, подарок, который стоил ему двух лет жизни. Господи, только бы он ей понравился!
– Какого черта? Что все это значит? Разве ты не узнаешь его?
Она повернулась к нему лицом:
– Конечно, узнаю. Это точная копия моего кукольного дома, того самого, который ты подарил, когда мне было пять лет.
– Именно, – негодующе сказал Адам, совершенно сбитый с толку ее реакцией.
Ребекка провела кончиком пальца вдоль открытого ворота его рубашки.
– Адам, мой муж, мой любовник, мой друг, мой поэт. Разве ты не знаешь, что подарил мне самый лучший подарок в день, когда сказал, что любишь меня? С каждым днем моя жизнь становится все полнее, потому что ты существуешь. Хоть он и очень красив, мне не нужен этот дом, чтобы сделать меня счастливой. Я люблю тебя, дурачок.
С этими словами она развернулась и ринулась к каменным ступеням, ведущим к парадной двери.
– И если ты поспешишь и будешь очень, очень мил со мной, я докажу это до того, как приедут мои родители.
– Ради Бога, будь осторожна! – выкрикнул Адам.
Он побежал за ней, решив, что должен заставить ее заплатить за то, что она только что дразнила его. И ей понравится наказание. Он позаботится об этом.