– Это тогда вас ранили?
– Нет. Сломанными ребрами я обязан одному матросу в Шербуре, которому не понравилось, что я позаимствовал его кошелек.
– Украли? Вы?!
– Вы хотите услышать подробности или нет? – Ребекка поднесла палец к губам, и Адам продолжал: – У меня не было ни гроша, и я не знал, кому могу довериться. Наконец я добрался до побережья, послал весточку другу и с его помощью добрался сюда, собираясь зализать раны в уединении собственного дома. Я хочу узнать, кто все это сделал и почему. Ваше же присутствие в замке Керрик стало непредвиденным осложнением.
Его очевидное недовольство ее присутствием задело Ребекку за живое.
– Простите, что спутала ваши планы. – Она хотела казаться беззаботной, но это прозвучало дерзко.
Его сильные пальцы схватили ее за подбородок и приподняли лицо.
– Я не говорю, что мне неприятно вас видеть, Ребекка. Если я собираюсь вернуть свое доброе имя, я должен иметь доступ в этот замок. И еще мне нужно придумать, как попасть в Лондон незамеченным. А теперь мне придется беспокоиться еще и о вашей безопасности. – Он широко зевнул с каким-то медвежьим ворчанием.
– Я не беззащитная глупая овца, я могу помочь.
– Не сомневаюсь, – сухо заметил он. – Дайте мне ночь на раздумье. Я найду подходящее решение, но мне нужно время.
Он направился к кровати и открыл бархатные драпировки со стороны камина. Ребекка замерла на месте, открыв рот. Он что, собирается спать с ней в одной постели?! Он ответил ей лукавым взглядом, от которого у нее мурашки побежали по телу.
– Хотите снова попробовать задушить меня? Взволнованная больше, чем хотела ему показать, Ребекка чопорно ответила:
– Не думаю. Пододвинув оттоманку, я смогу прекрасно устроиться в кресле у камина.
Адам посерьезнел:
– В кресле? Ну же, Ребекка, я не переживу, если вы будете там спать. Я никогда не собирался оскорблять вас.
– Так я вам и позволила. И не думайте, что вы ответили на все мои вопросы. Но, так и быть, сейчас можете поспать. – Не в силах выбросить из головы воспоминание о трепете в животе, вызванном одним его взглядом, Ребекка фыркнула, взяла одеяло и две подушки и устроилась в мягком кожаном кресле у камина. Закрыв глаза, она прислушивалась к шороху одеяла, поскрипыванию дерева и тяжелым вздохам, вырывавшимся из груди Адама. Она представила, как он лежит в постели, закинув руку за голову, его широкая грудь поднимается и опускается в такт дыханию. Внезапно возникшее желание подойти к нему потрясло ее.
Ей просто одиноко, в этом все дело. Как только она вернется к родителям в Лондон, все это безрассудное, смехотворное влечение к Адаму Хоксмору растает как утренний туман.
– Кстати, Ребекка, – донесся до нее насмешливый голос Адама. – Надеюсь, вы чувствуете себя лучше. Когда вы будете к этому готовы, я на правах старого друга буду счастлив предложить вам и свои советы касательно того, что происходит на супружеском ложе.
Подушка вылетела у нее из рук раньше, чем она успела понять, что делает, и врезалась в драпировки кровати. До нее донесся его раскатистый смех:
– Клянусь небом, Ребекка, как же хорошо быть дома!
– Адам, зачем кому-то понадобилось так поступать с вами? В этом нет никакого смысла.
– Леопард шпионил в пользу Франции. Ходили слухи, что его почти раскрыли. Думаю, что, обвиняя меня, кто-то хотел отвести подозрения от себя. Похоже, я просто оказался не в том месте и не в то время.
Сидя на кровати при слабом свете маленькой медной лампы, отгороженная бархатным пологом, Ребекка обдумывала ответ Адама. Она изо всех сил старалась не обращать внимания на тот факт, что он сидел в лохани с горячей водой в двух шагах от нее совершенно голый, намыливая ее мылом с запахом сирени свои великолепные мускулы, которые она вчера так нежно гладила. Ну, это уж слишком! Она уставилась на заброшенную вышивку, лежащую у нее на коленях, – рисунок маленькой желтой бабочки за последние полчаса не продвинулся ни на один стежок.
– Но ведь вы кого-то подозреваете?
– У меня есть кое-какие предположения. Заставить Адама сказать что-то было не легче, чем открыть устрицу голыми руками. Вот уже полчаса Ребекка пыталась вытянуть из него всю историю, но получала только уклончивые ответы, не удовлетворявшие ее.
– Ну и?.. – подсказала она.
– Мне нужно больше фактов. Ах, Ребекка! – пробормотал Адам. – Вы чудесная помощница. Эта ванна – просто неземное блаженство.
– Вам не удастся лестью сбить меня с толку. Я хочу знать все, что произошло. Иначе как я смогу помочь вам? За три дня до сражения при Ватерлоо вы нанесли визит знакомому – я не спрашиваю кому, мне остается только предполагать – в маленькой гостинице. Так?
Адам тяжело вздохнул, Ребекка приняла это за согласие.
– Там вы неожиданно встретили двоих друзей.
– Ну, не совсем друзей. Я знал лорда Сиверса по Оксфорду. Мы почти одновременно получили офицерский чин и служили в одном полку. С лордом Осуином я не был знаком. Я слышал о нем, когда он служил в посольстве, но никогда его не встречал. До той ночи.
– Значит, вы решили, что кто-то из этих двоих замешан в вашем похищении? Почему?
– Когда Наполеон подошел к Брюсселю для решающей битвы, герцогиня Ричмонд устроила званый вечер для офицеров и знати. Даже Веллингтон должен был там присутствовать. Я собирался пойти, но в последнюю минуту передумал. Возвращаясь на квартиру, я встретил в «Красном гусе» Сиверса. Он сказал, что получил отпуск на несколько дней, и тогда у меня не было причин ему не верить. Потом я увидел Осуина, и его поведение показалось мне более чем странным. Он так и не объяснил, почему не отправился на бал к леди Ричмонд. Он очень удивился, увидев меня, и был откровенно груб. Как и Сиверс, он встречался с женщиной.
– Похоже, там было много таких, – огрызнулась Ребекка, уверенная, что и Адам тоже был с женщиной. Она недоумевала, почему это ее задевает. Ведь он волен делать все, что ему заблагорассудится. – Я все еще не понимаю, зачем один из них похитил вас.
– Потому, что это единственное разумное объяснение, которое мне удалось найти. В тот вечер я разговаривал только ними и с моим другом, я не знал больше никого в той гостинице. А человек, с которым я встречался там – товарищ по оружию и близкий друг, – сейчас мертв. Я уверен, что его убили, чтобы беспрепятственно захватить меня. Я вышел подышать свежим воздухом, получил удар по голове и очнулся на следующий день уже в тюрьме. А сейчас, девять месяцев спустя, меня обвиняют в измене!
Наступила долгая тишина, Ребекка обдумывала сказанное Адамом. За перегородкой послышался плеск воды. Девушка представила, как Адам погрузился в медную ванну, чтобы смыть пену со своего тела. Она крепко зажмурилась в надежде, что эта картина исчезнет из ее воображения: Адам встает из воды, как Нептун, выходящий из моря, прекрасный и могущественный, вода стекает струйками с его широкой груди. От разыгравшегося воображения ей стало трудно дышать.
Ребекка поспешила открыть глаза. Конечно, ей не следовало уступать ему этим утром. Но мытье в ванне показалось ей такой безобидной просьбой, тем более что она сама всегда принимала ванну по утрам. К тому же от него невыносимо пахло! Но теперь! О Господи, у нее бешено бьется сердце... Такой опасности она не предвидела.
– Вам правда нужно поторопиться, – сказала она. – Мы пошли на большой риск. Если бы вы не пахли так ужасно... Ну, тетя Дженет уже ждет меня внизу.
– Я почти закончил. – Последовавший за этим стон удовольствия, почти такой же, какой издавала она сама, погружаясь в море пенных пузырьков, эхом разнесся по комнате. Ее сердце, казалось, подпрыгнуло несколько раз, что удивило и еще больше раздосадовало Ребекку.