— Не буду задерживать тебя на пути к самоубийству.
— Пожалуйста, — шепчет он, делая шаг ко мне, — просто дай мне возможность объяснить.
— Объяснить? — я смеюсь так громко, что он нервно оглядывается по сторонам. — У тебя было почти две недели, чтобы объяснить мне, что происходит. Вместо этого ты лгал.
Я отступаю, мой голос становится напряженным.
— И каждый день ты знал, что как только я закончу шить эту дурацкую форму, я больше никогда тебя не увижу.
Он делает шаг вперед, настойчиво умоляя:
— Дина, пожалуйста. Если тебе не понравится то, что я скажу, можешь ударить меня иглой, когда я закончу.
Я смотрю на него с недоверием.
— Обещаешь?
Он кивает.
— Да, но только потому, что я знаю, что ты этого не сделаешь.
Я чувствую обиду, хотя он абсолютно прав.
— Ты не знаешь этого.
— Я знаю тебя, — отвечает он тихо, — и знаю, что я создан для борьбы, а ты — для того, чтобы быть любимой.
Я сглатываю.
— Продолжай.
Он тяжело вздыхает, словно ощущая тяжесть того, что нес в себе долгие годы.
— Я сбежал из дома, когда мне было четырнадцать, — говорит он, покачивая головой. — Гере было двенадцать, и она жила с нами, потому что ее родители умерли. Она — моя кузина, может быть, мне стоило начать с этого.
Изо всех сил пытаюсь скрыть нахлынувшее на меня облегчение. Он никогда не говорил, кто она для него, и я беззастенчиво рада, что дело в родстве и ни в чем больше.
— Мы сбежали от родителей и стали жить одни, — продолжает он тихо. — Она была единственным человеком, кто оставался со мной. Единственной, кто помогал мне выжить, пока я скрывался в тени, боясь, что кто-то узнает, кто я на самом деле.
Он подходит поближе, заполняя пространство между нами.
— Вот почему я должен это сделать. Я не могу позволить ей погибнуть. Не после того, как она потратила годы своей жизни, спасая меня.
Молчу дольше, чем он, вероятно, ожидал. Он начинает нервно дергаться под моим пристальным взглядом, поэтому я наконец спрашиваю:
— Почему ты сбежал?
Он слегка покачивает головой.
— Эта история для другого раза.
— Когда? — говорю я более резко, чем когда-либо. — Ты пришел, чтобы попрощаться, не так ли? Так что не лги мне, Мак. У меня нет другого раза, чтобы узнать тебя.
— Здесь мало что стоит знать, — бормочет он.
— Отлично, — говорю я, используя тот пронзительный взгляд, который я переняла от мамы. — Значит, мы закончили.
— Ты действительно хочешь узнать меня? — он срывает c лица маску, обнажая скрытые под ней сильные черты. — Я знаю, что ни один человек до тебя не заставлял меня заботиться о себе.
— Но Гера…
— Гера — это семья, — объясняет он. — Но ты… ты воплощаешь все то, чем я не являюсь. И тем не менее, я возвращаюсь к тебе, как будто ты часть меня.
Он медленно поднимает руку, и я задерживаю дыхание, когда его пальцы скользят по моему локону.
— И это ужасно меня пугает.
— Итак, — вздыхаю я, — что ты хочешь сказать, Мак? Скажи мне простыми словами, что…
— Мне жаль, что я не купил ту синюю рубашку, чтобы привлечь твое внимание хотя бы на время, которое бы позволило убедить тебя, что красный идет тебе больше. Мне жаль, что я не сказал, как мне нравится, когда ты убираешь челку с глаз или как ты хлопаешь в ладоши после того, как заканчиваешь шить… Мне жаль, что я сдерживал каждую улыбку, которую хотел бы подарить тебе. И я сожалею, что не сказал тебе правду. Но больше всего мне жаль, что я не попрощался.
Мое сердце проваливается в живот, наполненный бабочками. Ничего не могу сказать, не могу пошевелиться ни на дюйм, когда он наклоняется ко мне и…Из коридора доносится эхо чьих-то шагов. Мы отпрыгиваем друг от друга, глядя на закрытую дверь и прислушиваясь к нарастающему звуку шагов. Мак снова надевает маску, выражение его лица кажется слишком спокойным для такой ситуации.
— Тебе нужно уйти, — шепчу я настойчиво. — Гвардейцы сюда не заходят, но если кто-то тебя увидит, сразу поймет, что что-то не так.
— Мне нужно забрать Геру, — отвечает он ровным голосом.
— Они тебя поймают, — умоляю я, стараясь донести до него суть. — Насколько мне известно, там может быть Кай.
— Адина.
— Уходи. Пожалуйста, — прошу я. — Не стоит рисковать нашими жизнями.
Шаги становятся громче с каждой секундой. Он качает головой.
— Тогда мне придется вернуться за ней завтра.
— Ты не сможешь, — я пристально смотрю на него. — Охрана будет следить за дверями участников в ночь перед Испытанием и остановит тебя, прежде чем ты до нее доберешься.