Поворачиваю голову, наблюдая за ней, смотрящей на небо. Каждое сорвавшееся с ее губ слово окутано трепетом.
— Мне всегда было интересно, как что-то может светить так ярко в непроглядной тьме.
Мой взгляд пробегает по контуру ее лица, покрытого тенями.
— Я тоже пытаюсь это понять.
— Надеюсь, они там, наверху, знают, как ими восхищаются, — шепчет она. — Я ведь считаю их каждую ночь перед сном.
Я качаю головой при виде того, как она восхищается чем-то, что бледнеет в сравнении с ней.
— Уверен, что даже звезды тебе завидуют.
Она поворачивается ко мне, глаза отрываются от неба и впиваются в меня.
— Что?
— Тебе завидуют даже звезды, — повторяю я мягко, наклоняясь к ней. — Потому что однажды — не сейчас, а в будущем — ты будешь там, рядом с ними, затмевая каждую.
Не знаю, что пробудило во мне желание говорить такими поэтичными фразами, но если я чему-то и научился у нее, так это тому, что не стоит скрывать свои чувства. Даже если это значит признаться в том, в чем, возможно, не следует признаваться.
Чувствую ее учащенное дыхание и почти слышу лихорадочные мысли. Каждый дюйм ее тела напряжен, и когда мои костяшки пальцев касаются ее кожи, она задерживает дыхание. После нескольких судорожных вздохов она шепчет:
— И ты будешь там рядом со мной?
— Если мне повезет.
— Обещай мне, — настойчиво шепчет она. — Я не хочу быть одна.
Я киваю, уткнувшись в ее волосы.
— Обещаю, Дина.
Глава шестнадцатая
Адина
— У меня есть для тебя еще один подарок.
Я сажусь на его кровать, прячу сюрприз за спиной и наблюдаю, как он направляется ко мне. Зола полностью покрывает его руки. Мои глаза скользят по черным прядям волос, спадающим на лицо, по рубашке, плотно обтягивающей его тело. Я сглатываю, стараюсь держать себя в руках.
Его длинные ноги быстро сокращают расстояние между нами.
— Я думал, мы решили больше не делать подарков. Ради твоего же спокойствия.
— Это ты так решил, — я пожимаю плечами. — А я решила попытаться превзойти прошлый.
— Знаешь, меня это пугает..
— Ничего страшного, честное слово! — я указываю на пустой матрас рядом с собой. — Садись.
Кровать скрипит, когда он медленно опускается.
— Теперь, — говорю я, — закрой глаза.
Он вздыхает и подчиняется.
— Да, я очень напуган.
Не обращая на него внимания, я поднимаю подарок и показываю его.
— Отлично, теперь открывай!
Он смотрит на меня сквозь полуприкрытые ресницы, проверяя, что все ли в порядке, а затем полностью открывает глаза. Как только это происходит, его челюсть слегка отвисает от удивления.
— Он отличается от жилета, который я сделала для Пэй, — торопливо говорю я. — Во-первых, он черный, а не зеленый. Я подумала, что этот цвет подходит тебе больше, — осторожно передав подарок ему в руки, я указываю на карманы на его подкладке. — А еще твой обшит остатками той кожи, так что ты можешь хранить там несколько ножей и не бояться пораниться!
Он качает головой, проводя испачканными золой пальцами по каждому шву.
— Как ты можешь быть такой талантливой?
— Что ж, мама позаботилась о том, чтобы я могла прошить прямую строчку с закрытыми глазами, а карманы потребовали практики, но…
— Нет, — мягко перебивает он, тихо посмеиваясь. — Я имею в виду тебя. Как один человек может быть настолько хорошим?
Уголки моих губ растягиваются в робкой улыбке.
— Это не очень сложно, когда тренируешься всю жизнь.
Он смотрит на меня так, как частенько делает: словно видит меня впервые, открывая что-то совершенно новое для себя. Этот взгляд заставляет меня чувствовать, что я — единственное, что когда-либо привлекало его внимание.
Вскоре его взгляд опускается, и пальцы скользят по ткани, задерживаясь на одном из карманов.
— Что это?
Я смущенно улыбаюсь.
— Я оставила тебе послание.
Его глаза встречаются с моими, после чего он скользит взглядом по фиолетовой вышивке. У меня никогда не получалась красиво писать, но курсив получился достаточно аккуратным, чтобы его, по крайней мере, можно было прочитать.
— «Увидимся на небесах», — шепчет он, проводя пальцем по буквам и звездам, которые я вышила рядом. Его улыбка становится шире. — Выглядит немного зловеще, ты не находишь?
— Нет, если думать об этом с любовью, — просто отвечаю я.
— Ты довольно странная, Дина.
Я грустно улыбаюсь в ответ.
— Спасибо.
— Нет, — он вдруг становится серьезным. — Это тебе спасибо, сладкая. Я буду носить его с любовью.