Закрыв глаза, я снова погружаюсь в поиск ее способности. И на этот раз, когда она щекочет мою кожу, я цепляюсь за нее.
Следуя за этим ощущением, я иду по проходу и осматриваю трибуны. С каждым шагом она становится все сильнее, все ближе.
До тех пор, пока не перестает нарастать.
Сила слабо гудит под кожей, и независимо от того, как далеко я прохожу, радиус ее действия не увеличивается.
Не успеваю оглянуться, как обхожу всю арену, отчаянно пытаясь зацепиться за ее яркую улыбку в толпе. Или, может быть, ее активную жестикуляцию руками, когда она увидит, что я приближаюсь.
Ничего.
Я резко останавливаюсь и разворачиваюсь. Замешательство поднимается к горлу и вырывается изо рта в виде разочарованного вздоха.
— Где же ты, Дина? — бормочу я в сторону раскинувшихся надо мной трибун.
Может быть, я сосредоточился не на том Фэйзере. Может быть, я ищу не свою Адину, а кого-то другого.
Снова закрываю глаза, заставляя себя сфокусироваться. Но эта сила кажется знакомой, очень личной. Она меня притягивает, и я понимаю, что это может быть только она.
И меня ведет вправо.
Я приоткрываю один глаз, находя рядом с собой лишь перила арены, и фыркаю, качая головой. Со мной явно что-то не так. Неужели Безмолвие, покрывающее трибуны, мешает моей способности даже чувствовать силы?
Попробовав снова ощутить ее, я быстро поворачиваюсь к перилам.
Вглядываюсь в Яму, рассматривая листву лабиринта, а над ней трансляцию записи происходящего. Пепельно-серебристые волосы подсказывают мне, что в данный момент передают изображение Пэйдин, пробегающей между изгородями.
И меня снова тянет.
Мой взгляд скользит по сцене, останавливаясь на песчаной поверхности в центре.
Я вижу фигурку. Маленькую и напуганную.
«… но и убить того, кто ждет вас там».
Так вот, как выглядит тот преступник, которому не повезло перенестись из тюрьмы в гораздо худшие условия.
Я моргаю, глядя на фигуру.
И внезапно у меня пересыхает во рту.
Мне приходится хвататься за перила перед собой, чтобы не упасть на колени.
Потому что я знаю эти темные волосы, эти кудри, подпрыгивающие при каждом испуганном повороте головы.
Я могу различить эти кривые пряди челки с того места, где стою.
Мой крик заглушает ревущая толпа.
Я нашел ее.
В сердце Испытания.
Глава двадцать первая
Адина
В Яме очень жарко.
Хотя, полагаю, этого можно было ожидать.
Я прихожу в себя от топота ног. В ушах звенит гул тысяч голосов, когда ко мне постепенно возвращаются чувства. Как только я раскрываю тяжелые веки, то ужасаюсь от вида окружающей меня живой изгороди.
Встать на ноги оказывается крайне трудно: мои ноги и руки связаны. Растерянно разглядываю кустарники вокруг, прислушиваясь к звукам, доносящимся из-за густой листвы. Хоть теперь я и не вижу свои пальцы, боль все равно не дает о себе забыть. Я стараюсь игнорировать образ треснувших костей и опухших суставов, который настойчиво мелькает в сознании.
Должно быть, вижу сон. Скорее, кошмар. Пэй придет ко мне, проведет пальцами по моему вспотевшему лбу, и мы устроимся под звездами за нашим Фортом. Ведь мысленно я именно там. Именно там я хочу быть физически.
Но я не там.
Под моими босыми ногами горячий песок, и солнечные лучи пробиваются сквозь лозы над головой. Это место — стена зелени, клетка из листвы, которая давит на меня. Это место одновременно чуждо и знакомо.
Мои глаза расширяются от осознания.
Это и есть Яма.
Почему я в Яме? Я не могу быть в Яме. Сегодня же должно быть последнее Испытание и…
Разве я не проснулась на последнем Испытании? Не может быть… Почему я вообще здесь?
Медленно поворачиваюсь, пытаясь бороться c путами, связывающими мои лодыжки. Голова болит от удара, от которого я потеряла сознание, мое зрение мутное.
Громкие шаги и нарастающие возгласы — единственные признаки того, что Испытание началось.
Я стою, не двигаясь, оглушенная, в надежде, что все это происходит лишь в моем воображении.
Пэй найдет меня. Она знает, что делать. Она всегда знает, что делать.
Капли пота скатываются по моему лицу. Пальцы пульсируют от боли. Голова болит. Живот урчит.
Кажется, что время замедляется. Я слышу приглушенный крик и поворачиваюсь в его сторону.
Этот ужас не может принадлежать Пэйдин. Нет, она сильная, она в безопасности, возможно, она уже прямо за этими кустами и вот-вот меня найдет. Терпение никогда не было моей добродетелью.
Четыреста девяносто три.