— Поэтому ты пытался покончить с собой? Потому что ты гей?
Парень пожал одним плечом.
— Я гей, если ты спрашиваешь об этом. Но это не единственное, что в моём мире не так, знаешь?
Кэм кивнул.
— Я тебя понимаю. Что ж, послушай, я не доктор, их здесь много хороших, но если тебе когда-нибудь понадобится поговорить с обычным парнем... — он широко раскрыл руки. — Я рядом.
— Почему ты здесь? — спросил Джексон, глядя на него с сомнением.
— Ты слышал большую часть моей истории в тот раз, на групповом собрании. Вождение в нетрезвом виде, автомобильная авария, консультации из-за алкогольной зависимости...
Джексон рассмеялся, но быстро затих, когда увидел, что Кэмерон не смеётся.
— Без дерьма? Это была правда?
— Без дерьма.
— Чёрт, наверное, у тебя действительно проблемы, — он наклонил голову и окинул Кэмерона взглядом сверху донизу. — В жизни ты выглядишь старше.
— Ну спасибо, малой.
Джексон снова пожал плечами.
— Это трюк СМИ, публицисты стараются удерживать внимание подростков. Мне двадцать семь, и я не молодею.
Парень кивнул, будто это всё объясняло. Может, ему и объясняло.
— Ну, ты всё равно довольно горячий. Для ископаемого.
Кэм стоял и моргал секунд двадцать, наблюдая, как Джексон, смеясь, отходит назад. Затем нахмурился в ответ на побег парня, пока смех скакал по открытому двору.
— Гадёныш, — пробормотал Кэм.
Глава 14
— Я рассказал Кэмерону кое-что... о своём детстве.
Доктор Шелдон придвинулся на своём кресле вперёд, мгновенно придя в состояние готовности. От этого внимания Джона стало невероятно дискомфортно.
— Правда? Когда?
«Вот и добрались до корня проблемы. Какая к чёрту разница, «когда»?»
— Пару дней назад, пока мы гуляли. Мне просто... комфортно разговаривать с ним. Он ничего от меня не ждёт.
Взгляд Шелдона стал твёрже, и его губы на краткое мгновение сдались, прежде чем вернулось обычное, спокойное выражение лица.
— Не расскажешь мне, чем ты с ним поделился?
По позвоночнику Джона поднялась боль, взрываясь в его голове, забирая с собой большую часть его зрения. То малое, что у него осталось, было охвачено огнём.
— Я... Он...— заикался Джона, пытаясь думать сквозь боль. — Я... не очень хорошо себя чувствую.
Вскоре стены кабинета Шелдона стали полностью охвачены огнём. Когда Джона посмотрел через обуглившийся стол на доктора, он больше не видел тёплых карих глаз Шелдона. На его месте был страшный, покрытый кровью призрак Ангуса Рэдли, который выглядел именно так, каким Джона видел его в самый последний раз.
— Ты втянешь эту неженку в наше семейное дело, сынок? Мы, Рэдли, сами разбираемся со своими проблемами. Не нужно никаких чёртовых докторов. Думаешь, я не могу позаботиться о своих проблемах?
— Нет, я...
— Джона? Джона!
Он вылетел из видения так быстро, что готов был поклясться, что его мозг ударился о череп.
— Извините, я здесь. Что?
Беспокойство, отразившееся на лице Шелдона, ужасало.
— Как долго я был в отключке?
— Около пятнадцати минут. Это спровоцировал я, попросив тебя рассказать о детстве?
— Я-я не знаю. Вы ведь уже спрашивали раньше. Все вы.
Все вы. Джона смотрел на доктора Шелдона, с его идеальным лицом и идеальными волосами, дорогим костюмом и приталенным больничным халатом — этот парень не заказывал из каталогов — и понял, что ситуация с доктором становилась вредна для его здоровья. Стерва Кэллоуэй со своим кровожадным желанием попасть в публикацию хотела приписать ему шизотипическое расстройство личности. У Шелдона было много теорий, но он не давил ни на одну, а Драри был тёмной лошадкой. Он никогда не раскрывал свои мысли, но, казалось, единственный был по-настоящему сосредоточен на реабилитации Джона. Что-то нужно было сделать.
— Доктор Шелдон, мне нужно на мгновение сменить тему, если можно, — Джона мог сказать, что доктор удивлён его произношением после психического приступа. — Меня стала беспокоить схема моей психотерапии здесь, в Ривербенде.
— Оу?
— Я знаю, что вы любите отправлять пациентов ко всем докторам, но я думаю, что лично для меня может быть лучше продолжить с одним назначенным терапевтом.
Глаза доктора Шелдона сияли самодовольным блеском, пока он слушал, и стало очевидно, что он неправильно понял намерение Джона.
— Понятно. Что ж, это определённо можно устроить. Мы можем составить график приёмов на следующую неделю, пока ты здесь.
Джона прочистил горло.
— На самом деле, я собирался сказать, что хочу ходить на приёмы исключительно к доктору Драри.
Шелдон замер. Единственным показателем его раздражения было ритмичное щёлканье его нижней челюсти. Он откинулся на спинку своего стула и сцепил пальцы.
— Я знаю, что ты не ладишь с доктором Кэллоуэй, но разве я давал тебе повод почувствовать неудовлетворение от моих услуг?
— Н-нет, я не то чтобы неудовлетворён, просто мне комфортнее всего с доктором Драри. Если честно, мне слегка не по себе из-за противоречивых диагнозов. И мне кажется, что доктор Драри может быть единственным, кто верит, что я могу на самом деле поправиться.
Лицо доктора Шелдона покраснело, но он не стал отрицать слова Джона.
— Что ж, конечно, ты здесь добровольно, и мы можем подобрать терапию под твои специфические нужды. Я назначу собрание докторов, чтобы обсудить новый план с другими.
— Спасибо, я очень это ценю, — Джона не стал дожидаться, когда его отпустят. Он соскочил с места и пошёл прямо к двери. Закрывая дверь за собой, он услышал голос Шелдона.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Джона.
***
Доктор Драри смотрел на Джона, ничего не зная. Джона попросил об этом. Он сделал формальное заявление, что хочет видеть Драри своим доктором, значит сам должен был об этом сказать. Должен был открыть ужасающий канал в своём мозге, который вёл ко всем несчастьям и ужасу, через которые он прошёл в детстве. Джона знал, что пробраться через болото этих воспоминаний — единственный способ к выздоровлению, но, боже, это было похоже на то, как если бы кто-то просил его вырвать себе все зубы, чтобы спасти себе жизнь.
Они все знали, что он пересёк черту, рассказав Кэмерону те несколько ценных кусочков воспоминания. Он не мог вернуться к подавлению, забыванию или, точнее, игнорированию ада своего детства. «Мои демоны протестуют», — подумал Джона, пока пламя играло вокруг него клубами адского огня. Онор стояла справа от него, с разочарованным видом. «Только внутри, Жонасито».
Ангус стоял за ничего не подозревающим доктором Драри, глядя на Джона своим бессмертным взглядом. Позади него был гарем окровавленных, безглазых женщин, у которых частично отсутствовали конечности, и один высокий и тощий юноша. Джона поморщился от их проклятых невидящих взглядов.
— Джона.
Джона моргнул и сосредоточил свой взгляд на настоящем — во всяком случае, в такой степени, которую он мог различить.
— Простите. Это их будоражит.
Доктор Драри кивнул, будто было совершенно нормально такое говорить.
— Я понимаю. Я знаю, что ты знаешь, что видишь на самом деле не существующие вещи.
— Умом я понимаю. Но отличить становится всё сложнее и сложнее. Или поверить в правду, когда мои глаза видят что-то другое.
— Это совершенно нормально с твоим расстройством. Я хочу, чтобы ты постарался сосредоточиться на мне. Только на мне. Я и ты в этой комнате — обещаю, это по-настоящему. Возможно, они скажут тебе, что я лгу, если вообще с тобой говорят. Но мне понадобится, чтобы сейчас ты мне поверил. Ты можешь это сделать?