Закрыв глаза, Джона судорожно сглотнул. Это была та часть, которой он боялся. Не столько вспоминать произошедшее, сколько то, что с ним было с тех пор. Он сделал глубокий вдох.
— Большую часть своей взрослой жизни я периодически бываю в психиатрическом учреждении. У меня возникают циклические периоды расстройств и галлюцинаций, дополненные первоначальными кошмарами, а затем серьёзной и изнурительной бессонницей. Более второстепенные мои проблемы — ОКР, агорафобия, паранойя и депрессия. Мой психиатр — который пришёл сегодня сюда, чтобы объяснить более техническую сторону моих расстройств — определил, что эти болезни напрямую связаны с травмой, которую я получил в детстве. Мне удалось создать для себя что-то наподобие полужизни... Так как я писатель, мне никогда не приходится для работы выходить из дома. Продукты мне доставляют на дом, потому что я редко куда-то выхожу. Соседка заботится о моём единственном компаньоне — моей кошке — во время моих путешествий в Центр по охране психического здоровья Ривербенд, два раза в год. Я не могу... не мог поддерживать отношения с другими людьми, или даже развивать мысль о попытках этого. У меня никогда не будет нормальной жизни. Её отобрал у меня этот человек.
Головокружение пыталось утопить Джона, но он боролся в ответ. Он должен был закончить это.
— Я скажу ещё одну вещь. Это будет моё слово против его, потому что улики утеряны, но ему удалось тайком отправить мне письмо, которое на самом деле доставили во время моего пребывания в Ривербенде. Он описал мне все способы, которыми работает с системой, изображая нахождение религии, чтобы мог выйти и снова прийти за мной. Ангус Рэдли не раскаивается. Он только моделирует «хорошее поведение», чтобы получить досрочное освобождение. Ангус Рэдли будет убивать снова. Я уверен, что он будет продолжать убивать до своего последнего вздоха.
Джона закончил свою речь и отошёл от микрофона, под звук взволнованного бормотания наблюдателей. Стены сжимались. Он не мог дышать. Галстук пытался его задушить. Он думал, что просто потеряет сознание, пока не почувствовал на своей талии тёплую руку, и внезапно его вывели из зала.
Оглянувшись в последний момент, Джона увидел, что Сэм встал, чтобы высказаться. Он знал, что скажет доктор. Не было никаких причин задерживаться. Он прильнул к Кэмерону и позволил ему сесть за руль, чтобы уехать к чёрту из этой тюрьмы... к чёрту из Ада.
***
Планом было остаться в отеле и отправиться в дорогу ранним утром. Однако, через полчаса после того, как Кэмерон вывел Джона из зала слушания и усадил в машину, на телефон Джона пришло сообщение от Сэма Драри. Там было написано только: «В досрочном освобождении отказано». Джона ещё полчаса истерично смеялся и дрожал.
Наконец взяв себя в руки, он был слишком взволнован и наполнен нервной энергией, чтобы останавливаться в каком-то мотеле с тараканами. Он предложил ехать ночью, и так как в любом случае садился за руль только сам, Кэмерон особо не возражал.
Вместо того, чтобы поехать обратно той дорогой, по которой они приехали, Джона направился на юг, в Шарлоттсвилль, Вирджиния, чтобы проехать по туристической магистрали вдоль Голубого хребта. Без сомнений, это добавит как минимум час к их дороге до дома, но мирная тишина ночи и прекрасный пейзаж днём окупят это. Джона был взволнован предстоящим возвращением в собственный маленький мир с Кэмероном.
Время приближалось к рассвету, когда Джона остановил машину на обзорной площадке прямо у границы Северной Каролины, откуда открывался потрясающий вид на Чёрную долину. Это было идеальное место для того, чтобы увидеть восход солнца. Кэм заснул, прижавшись лицом к пассажирскому окну, и Джона не мог сдержать улыбку. Эта улыбка казалась забытой, но приятной. Было приятно обрести её спустя столько времени.
Он осторожно потряс плечо Кэма, и тот, дёрнувшись, проснулся.
— Всё в порядке?
— Да. Я просто хотел передохнуть. Подумал, что будет мило посмотреть, как над горами встаёт солнце. Уверен, ты этого не делал с тех пор, как переехал сюда.
— Нет, наверное, не делал, — сказал Кэмерон. — Вид с моего миниатюрного балкона на совсем считается.
— Ну, тогда ты получишь настоящий опыт с помощью Голубого хребта, — Джона припарковал машину передом к долине, всего в паре футов от ограждения. Он выбрался из машины и подошёл к багажнику, откуда достал пару маминых пледов, которые взял для того, чтобы постелить на хэтчбэк.
Расправив одно покрывало на капоте, Джона забрался наверх и сел лицом к долине, положив ногу на ногу.
— Садись, — сказал он Кэму, который держался в стороне.
— Уверен, что эта малышка может выдержать наш вес?
— Ты шутишь? Это Субару. Гризли может усадить сюда свой толстый зад, и вмятины не останется. Давай, хватит тянуть.
Кэмерон пожал плечами и уселся рядом с ним, оставляя ноги вытянутыми до земли. Он прильнул к Джона так, чтобы их плечи соприкасались.
— Ты в порядке? — спросил он.
Джона вздрогнул, затем накинул на себя и на Кэма ещё один плед и повернул голову, чтобы посмотреть на долину.
— Думаю, да. Ты как и я знаешь, что там я едва держал себя в руках. Но удержал, знаешь?
— Да, я знаю, — сказал Кэм, его глаза сияли в тусклом предрассветном свете. — Я очень тобой горжусь.
Он схватил Джона за подбородок и наклонил его голову, чтобы захватить его губы в нежном поцелуе. Это было нежно, но горячо. Язык Кэмерона дразнил его губы, пока он не впустил его внутрь, и они увлеклись моментом, один поцелуй перетекал в другой, пока они делили дыхание. Пока они целовались, утро расцветало из пасмурной серости в дымчатую синеву, которой были так знамениты горы. Когда солнце возвысилось над горами на другой стороне долины, небо взорвалось лентами фиолетового, розового и золотого цвета, пока утро не наступило полностью.
Джона и Кэмерон так увлеклись друг другом, что едва видели всё это. То, что происходило между ними в данный момент, Джона считал более прекрасным, чем какой-либо рассвет. С Кэмероном он не только нашёл принятие и верность, но нашёл и любовь. Эта мысль ударила его словно молния, и он отдёрнулся назад, разрывая поцелуй.
— О боже, я совсем забыл!
Затуманенные, широко раскрытые глаза Кэмерона выдавали его ошеломление. Они окинули взглядом Джона, будто ища источник его тревоги.
— А? Что случилось?
— Со всей этой... речью и... Ангусом и всем остальным, не могу поверить, что я совершенно забыл, чёрт возьми.
— Джона, — в голосе Кэмерона была нотка предупреждения.
«Ближе к делу, придурок», — сказал самому себе Джона.
— Я тоже тебя люблю. Я не мог ответить раньше, а потом из головы вылетело. Я худший бойфренд в ми...
Кэмерон заткнул Джона, снова столкнув их губы в поцелуе, его руки запутались в волосах Джона. Джона наконец был свободен, чтобы любить, и был любим. Тот факт, что это был первый поцелуй его празднования, немного сводил с ума. Он надавил на плечи Кэма, пока тот не растянулся на капоте, чтобы Джона мог его оседлать.
— Эм, теперь я думаю, что ты лучший бойфренд в мире, но... что, если кто-нибудь увидит? — произнёс он, хотя Джона мог прочесть по его глазам и по эрекции под собой, что он заинтересован.
— Туристическая магистраль в такую рань обычно довольно пустая, но если ты переживаешь... опустив заднее сидение, мы можем растянуться до конца салона.
Зрачки Кэма расширились, и он толкнулся под Джона.
— Слазь. Идём. Сейчас же!
Хихикая — о боже, хихикая — Джона скатился с него и включил свою лучшую ковбойскую натуру, съезжая с капота и забирая с собой одеяло. Он обошёл машину за рекордное время, открыл багажник и залез внутрь, чтобы расстелить плед.