Наконец он услышал в наушниках: тире-точка — отклонение влево, точка-тире — отклонение вправо, ровный непрерывный звук — верный курс. Тофт улыбнулся и стал высматривать на земле сигнальные костры.
Дейви первым заметил самолет.
— Летит! — закричал он и подал фонариком условный знак.
На расстоянии ста метров друг от друга были приготовлены политые керосином кучи хвороста. Дейви поджег их одну за другой.
Позвав Рашель, американец подошел к Пьеру Гликштейну, чтобы сказать ему спасибо и попрощаться — когда самолет сядет, у них на это не останется времени. Он пробудет на земле минуты две, не больше, предполагал Дейви, ровно столько, сколько необходимо, чтобы разгрузиться, высадить пассажиров и принять на борт Дейви и Рашель. Если, конечно, удастся уговорить летчика ее взять.
— Скажи ему, я благодарен за все, что он для меня сделал.
Рашель перевела. Пьер улыбнулся и кивнул.
— Он на спине принес меня в дом пастора, — продолжал Дейви. — Скажи ему, я это знаю, и, если война когда-нибудь закончится, я постараюсь вернуться, и тогда мы обязательно снова встретимся и…
Он не договорил, потому что его отвлек шум мотора. Уже по звуку Дейви понял: что-то не так. Обернувшись, он, к своему ужасу, увидел, что на посадку заходит не вместительный бомбардировщик, а двухместный учебный «Т-6», на котором он когда-то совершил первый самостоятельный полет. Дейви был в отчаянии, и то, что он хотел сказать Гликштейну, так и осталось недосказанным.
Снизившись, Тофт в первый заход пролетел над полосой, и только со второго сел, быстро погасил скорость и подрулил к тому месту, где какие-то люди тушили сигнальные костры. Вместо них впереди неожиданно вспыхнули фары грузовика.
Тофт остановился, заглушил двигатель и вылез из кабины. И тут же к нему подошел странный субъект в деревянных башмаках и берете и крепко сжал ему руку. Это был Гэннон.
— Ну ты и сукин сын, — приветствовал Дейви своего командира. — Вот это сюрприз.
Улыбаясь во весь рот, они обменивались шутливыми тычками. Рашель вернулась обратно к опушке леса.
— Я рассчитывал на бомбардировщик, — уже серьезно сказал Дейви.
— Англичане сдрейфили. Придется довольствоваться этим.
Подошла Лили, они с Тофтом пожали друг другу руки.
— Меня зовут Лили. Я радистка. Вы должны были доставить передатчики и радистов.
— Боюсь, с ними вышла задержка. Может, в следующем месяце прилетят.
Из дальнего леса донесся треск автоматных очередей.
— Что это? — спросил Тофт.
— Если вы собираетесь взлетать, лучше поторопиться, — сказала Лили.
— Мы поставили заграждение на выезде из леса, — объяснил Дейви. — Видимо, ребята что-то заметили.
— Ты имеешь в виду, там немцы?
Как только началась стрельба, все, кроме Лили, Рашели и Пьера Гликштейна, скрылись за деревьями.
— Эй! — крикнул Тофт, обернувшись в сторону леса. — Помогите нам развернуть машину. Быстрее.
— Я уберу с дороги грузовик, — сказала Лили.
— Все, кто тут есть, — крикнула Рашель по-французски, — идите сюда. Надо помочь развернуть самолет.
Сама она встала рядом с Пьером и уперлась руками в крыло. Через минуту к ним присоединились другие члены отряда.
— Кто эта девушка? — просил Тофт.
— Просто девушка, — ответил Дейви.
— Это я и так вижу.
Тофт и Гэннон приподняли хвост, остальные, держась за крылья, толкали самолет, пока он не развернулся на сто восемьдесят градусов.
— Теперь надо его заправить, — сказал Тофт.
Он взобрался на левое крыло и достал из задней кабины канистру. Дейви, на правом крыле, последовал его примеру. Свободная кабина была до отказа забита канистрами с горючим. Встав на колени, они начали заливать топливо в расположенные в крыльях баки. Обоим казалось, что бензин течет слишком медленно.
Из дальнего леса доносились редкие выстрелы. Бой там либо только разгорался, либо уже завершался.
Они старались как можно скорее закончить заправку. Доставая очередную канистру, Дейви заметил Рашель, стоявшую метрах в десяти от самолета. Он мысленно отдавал себе приказы: пора сказать ему про Рашель, хватит тянуть.
Тофт, очевидно, тоже обратил внимание на девушку.
— Симпатичная куколка, — крикнул он Дейви. — Как думаешь, у меня бы с ней получилось?
Дейви решил, что более подходящего момента не представится.
— Я был ранен. Она меня выходила.
— Ясно, — сказал Тофт. — И между вами вспыхнула любовь.