— Потанцуй со мной! — визжит Тейлор, дергая Чейза за руку.
— Я не хочу танцевать, — говорит он ей, качая головой, и пытается снова сесть.
Она не дает ему этой возможности, но по тому, как он смотрит на нее, могу сказать, что танцевать он точно не хочет. Неприятности в раю?
Прислонившись спиной к стене, я наблюдаю, как они танцуют, и не могу не заметить, как хорошо они смотрятся вместе. Воспоминания о нас с ним просто просачиваются в мой мозг. Ничего сильнее не хочу, как подбежать к ним и оторвать их друг от друга, и мне приходит на ум жалкая мысль.
Ух, ну почему она такая красивая и высокая, и такая собранная?
Даже ее чертовы волосы никогда всегда в полном порядке. Ее кожа светится и алеет во всех нужных местах, и пока я смотрю на нее, появляется ощущение, что я смотрю фильм про вампиров.
Неудивительно, что каждая девушка нашей школы изо всех сил старается походить на нее. Даже популярные девушки. Я знаю это не понаслышке, а по личному опыту.
Я стремилась к тому же, и мне не всегда было плевать на то, что думают обо мне другие.
Когда Тейлор начала учиться в нашей школе, я хотела быть такой же, как она. У нее было все: шикарный дом на пляже, стоимостью миллионы долларов, идеальное тело, волосы цвета платиновый блонд, которые никогда не вились и всегда лежали волосок к волоску.
Однажды я попыталась осветлить свои волосы. Они стали оранжевыми и сожженными. Прошло около года, прежде чем они снова стали нормальными.
Как-то Чейз спросил меня, зачем я это сделала. Он не мог понять, почему я хочу изменить себя, чтобы быть похожей на кого-то другого.
Почему мы это делаем?
Почему мы часами просиживаем в «Пинтерест», «Инстаграм» или «Фейсбук», глядя на то, чего у нас никогда не будет, или позволяем себе с одержимостью наблюдать за чужими жизнями, или показываем своим парикмахерам такие прически, которые никогда не сможем укладывать самостоятельно?
Мы всегда недовольны. Мы создаем себе мечту, как создаем фейковые странички знаменитостей в социальных сетях, понимая, что никогда не будем ими, потому что мы — не они, но никогда не будем довольны теми, кем являемся.
Думаю, это нормально, особенно для подростков. Большинство из нас понятия не имеют, кто они внутри.
Полагаю, что даже большинство взрослых этого не знают.
Однажды я поделилась этими мыслями с Чейзом, по крайней мере, большей их частью. Думаю, что, с одной стороны, я вывела его из себя, а с другой — он понял, что я пыталась ему объяснить.
Хотела бы я сказать, что мое желание быть похожей на Тейлор испарилось, но в глубине души мне интересно, каково это — быть ею, чтобы Чейз снова держал меня в объятиях.
И тут же я начинаю скучать по его объятиям. По тем, в которые он вкладывал всю душу и тепло своего тела. В этом весь он. И сейчас они обнимаются так крепко, что мне кажется, я не могу вздохнуть до тех пор, пока он не отпускает ее.
Должно быть, мне стало так грустно из-за песни кантри, которая звучит на заднем фоне, пока я наблюдаю за тем, как они танцуют, потому что именно так я себя и чувствую. Чейз обвивает руками ее тонкую талию, бережно прижимая к своему телу. Он переоделся после игры, надев свою толстовку с капюшоном, джинсы, в которых он был в школе, и бейсболку, скрывающую от меня его лицо.
Они отстраняются друг от друга, и Тейлор, развернувшись, говорит что-то Чейзу, хоть я и не могу ее услышать. Вероятно, она сказала ему, что я на него смотрю.
Его спина каменеет. Обычно это происходит, когда он слышит мое имя, затем он поворачивает голову и бросает на меня взгляд через плечо. Что-то в том, как он смотрит, нервирует меня, кожу начинает покалывать, а дыхание сбивается. Мы застываем, и когда я встречаю его взгляд, я вижу, как он задыхается, вижу душевную боль, потерянность и безнадежность из-за девушки, которая не может без него существовать.
Я вижу любовь, я тоже люблю, и никогда еще момент не был таким всепоглощающим, как сейчас, когда я смотрю в его карие глаза.
Как ты можешь так на меня смотреть после всего случившегося?
Этот взгляд длится всего секунду, а затем он снова поворачивается лицом к ней, но отдаляется от нее.
Тейлор пытается поцеловать его, тянется к нему губами, но он отворачивает голову, отказывая ей, выпутывается из ее объятий и снова возвращается на диван.
Она пытается дернуть его на себя, покачивая задницей под музыку, надувшись из-за того, что он сел. Я не уверена, что он на это ответил, но я знаю Чейза, и публичное проявление чувств не в его стиле.
— Я сказал, нет, — говорит он ей резко, я уже видела этот взгляд раньше. Он в бешенстве.
Развернувшись, я несусь в сторону кухни за напитком. Мне в буквальном смысле приходится разбить одну парочку на пути к холодильнику. Они отодвигаются в сторону, пошатываясь, отказываясь отлепить друг от друга губы, и перемещаются из кухни в коридор.
Когда я останавливаюсь около стола, начинаю искать что-нибудь без алкоголя, и выбираю колу. Верите или нет, я мало пью. После прошлого лета.
Не могу сказать то же самое о Чейзе. Минуту спустя я снова замечаю его, когда мы оказываемся в одном и том же месте в одно и то же время, и кажется, что мы в комнате наедине. Так и есть, впрочем, кухня просматривается из гостиной, где находится Тейлор, и она может видеть, что мы не стоим рядом друг с другом.
Держу пари, она в бешенстве.
— Где Дин? — он говорит низким голосом, пока проходит мимо меня к холодильнику за пивом. Это удивительно, что делает со мной его голос — всего два слова.
Медленно я отклоняюсь, чтобы пропустить его, между нами повисает влечение, которое мы оба не можем отрицать. Благодаря его голосу, как всегда, в животе активируются тысячи бабочек.
Перестань реагировать на него.
Вот оно — то, от чего я никогда не могла отказаться.
— Откуда мне знать? — наконец, говорю я, открывая колу.
Чейз вздыхает. Кажется, что звук вырывается из самых его глубин, будто он либо сильно раздражен на себя, что спросил об этом, либо на меня за то, что я избежала ответа.
Когда он разворачивается, его взгляд блуждает по комнате, прежде чем остановиться на мне. Он изучает меня, потом снова вздыхает, сложив руки на груди. Я тоже смотрю на него, на его мускулистую грудь, широкие плечи, темные волосы, выглядывающие из-под алой бейсболки, на все то, что притягивает меня к нему.
— Зачем ты целовала меня сегодня утром?
Я не отвечаю. Я не должна отвечать.
Мне хочется провести руками по его рукам, почувствовать их силу, как я делала этим утром.
Я хочу, чтобы он обнимал меня этими руками, прижимая ближе, хочу почувствовать его дыхание на своей щеке.
Хочу сделать шаг вперед и прислониться головой к его груди, только чтобы снова услышать, как бьется его сердце.
Я хочу поцеловать его, и вспоминаю о том, какими на вкус были его губы сегодня утром, прежде чем ночь окончательно отступила.
— Почему ты позволяешь ему так обращаться с тобой? — спрашивает он, нахмурившись, а затем переводит взгляд на меня. На его лице нет эмоций, и мое сердце замирает от его вопроса.
Я больше не хочу прислоняться головой к его груди. Я хочу оторвать ее. Во всем виновата моя голова. Это все из-за него и нашей близости, когда во мне зашкаливает адреналин, а сердце вырывается из груди.
Хотя, его вопрос меня не удивляет. Все хотят понять, что я увидела в таком человеке, как Дин Раен, и как я смогла сделать плохого парня слабаком. Они восхищены тем, как проблемная девочка, которая прячется за своими темными волосами, заставляет его возвращаться к ней снова и снова.