Жаворонок прикусила язык, который, гад этакий, чуть не брякнул: «Зря, что ли, она тебя на себя женила?» И похлопала брата по могучему плечу:
— Не зря. Ничего не зря, Зайчик. Всё в самую меру. Итак, раньше тебя не отпускал за подвигами только папа. Теперь тебя будут держать двое: папа и жена. Затем трое: папа, жена и твой сын. Кстати, а почему сын?
— А кто? — изумился Зайчик.
— Например, дочка. Любишь дочек?
Зайчик скривился так, что Жаворонок согнулась от хохота в три погибели. Резь под ложечкой, голова кру̀гом, дрожь в обмякших коленках — по всем признакам хохот напоминал внезапный приступ болезни. Казалось, девушка с разбегу прыгнула из весны ранней в весну позднюю, заблудилась в зарослях болотного багульника, запуталась в ржавых ветвях, похожих на скрученный войлок, надышалась ядовитым дурманом. Эй, бегом назад, на свежий ядреный воздух! И трижды подумай перед тем, как шутить с братом новые шутки! Вдруг хи-хи да ха-ха — не самое страшное, что может приключиться с тобой?
— Ладушки, — кивнула она, успокоившись. — Сын, сын, кто же еще? Схватят тебя в шесть рук — вырвешься?
— В шесть глаз, — мрачно пошутил Кюн Дьирибинэ. — Папа меня глазами держит.
— Вот-вот! Папины глаза держат. Глаза Айталын слезами заливают. Сыночек моргает, глазенки блестят. Ну как, боотур? Хватит сил освободиться?
— Гадюка ты, — буркнул Зайчик. — Подколодная.
И вдруг воспрял:
— А ты, ты сама! Кто за Юрюна замуж выходит? Кто бегом бежит, спотыкается! Сыграем две свадьбы, сделает он тебе ребеночка… И уедет за подвигами! А я вместе с ним! Вместе мы от кого хочешь вырвемся!
— Вместе?
— Вместе!
— С Юрюном?
— С Юрюном, — в голосе Зайчика поубавилось уверенности. — А вы с Айталын останетесь детей нянчить…
— С Юрюном, значит? — гнула Жаворонок свое. — И с Нюргуном, да?
— А куда его девать? Он же телок безрогий! От брата ни на шаг! Придется брать с собой. Ничего, мы его живо к делу приставим! Он хоть и тупой, а здоровенный! Мы с Юрюном врагов бьем, Нюргун добивает! Тресь-тресь, бац-бац! Кырык! Вечером Нюргун костер разводит, мясо нам варит, похлебку…
— Из врагов?
— Почему из врагов? Мы тебе что, адьяраи какие-нибудь? Отберем у врагов добычу, из нее и сварим что-нибудь…
Зайчик огляделся: в свисте ветра ему почудилась дудка. «А что? — сказал бы на месте Кюна помянутый раньше Юрюн. — Обычное дело!» Увы, для юного Кюна Дьирибинэ, сына Сарын-тойона, дудка если и была делом обычным, то уж точно делом ненавистным до колик в печенке. Дудка — значит, отец. Отец — значит, запрет на вожделенное боотурство. Усохни, пела дудка. Никаких подвигов, пела дудка. Сиди дома, мелкий-мелкий, сопи в две дырки — вот что она пела, эта пакость-дудка. Иначе хуже будет! Поймав взгляд сестры, прочитав в нем понимание — и сочувствие, будь оно проклято! — парень выпятил грудь. С вызовом подбоченился: ерунда! Вот он я, Кюн-боотур, человек-мужчина!
Зачем я над ним издеваюсь, подумала Жаворонок. Зачем? Втыкаю иголки, дергаю, щипаю. Я что, получаю удовольствие от его бешенства? Он женится на Айталын, я выйду замуж за Юрюна. Все хорошо, все расчудесно. Что же я за дрянь такая? Мучаюсь сама не пойми от чего, терзаю брата… Мы же только что вернулись от Юрюна! И папа с нами ездил. И Кюн не боотурствовал; ну, почти. Вел себя достойно: на охоту ходил, при разговоре кивал. С Нюргуном палку перетягивал[2]. Зря, конечно. Потом злой ходил, чернее ночи. Палку сломал, доску сломал. Пошел коновязь ломать — Юрюн догнал, успокоил. Сказал: я тоже Нюргуну проиграл. Ему и Мюльдюн-бёгё проиграл, когда прилетал. А я, значит, и Мюльдюну проиграл. С тобой так вообще не сяду. Посади Айталын, я и ей проиграю. Слабак я, вот беда. Кюн развеселился, плясать начал. Прибежала Айталын, дала ему подзатыльник — «Дурак! Чего топаешь?!» — он еще больше развеселился, тем дело и кончилось.
А вечером…
Кровь бросилась в лицо Жаворонку. Я не хотела подслушивать, крикнула она кому-то далекому, кто мог бы простить. Правда, не хотела! Само вышло, нечаянно. Вы же знали! Знали, что я в комнате! Да, под тремя одеялами. Да, сплю. Ну, вроде как сплю. Забыли про меня? Может, и забыли. Надо было встать и уйти. Может, и надо. Почему я не встала? Почему не ушла? Дрянь, дрянь, дрянь.
«Зайчик, — сказал папа. — Мне все труднее его удерживать. Ты спроси меня, на кого он похож. Нет, ты спроси!»
На кого, спросил Юрюн.
«На Уота. Близнецы, клянусь!»
Чепуха, сказал Юрюн. Ни капельки не похож. И глаз две штуки.
«Ты его не видел. Я про Уота — ты не видел, каким он был. Треть века назад он слушался меня. Плохо, через пень-колоду, но слушался. Усохни! — он и усыхал. Потом перестал. А сейчас, небось, вообще не разберет, о чем я ему талдычу.»
2
Мас-кырсы, или мас-тардыхы — вид борьбы. Соперники садятся друг напротив друга, упираются ногами в доску, руками берутся за общую палку и начинают тянуть.