— Дядя Сарын?
Ты хоть голову приподними, бедолага. Отдышись. Так, хорошо. В глянце — твои черты. Нос, рот, лоб. Твои глаза, Сарын-тойон. Открытые глаза. Две бездны Елю-Чёркёчёх. Вижу. Вижу. Я — тебя. Ты — меня. Пью из чаши полной мерой.
— Возвращайся, ладно?
И упала темнота.
3
Успеешь еще запачкаться
— Ну, ты и дружок! Ох, и дружок…
— Усыхай, дядя Сарын…
— Еще усыхать? Обойдешься!
Тьма блекла, серела. Подергивалась рябью, как гладь озера под дождем. Разошлась клочьями, истаяла. Я заморгал, щурясь от яркого света. На самом деле свет был неярким, просто я смотрел на солнце. Багровое, сердитое, оно клонилось к закату, ободрав бок о лиловые вершины гор. Рядом с солнцем торчал мрачный утес, похожий на человека. Утес шевельнулся, я откатился в сторону, вскочил на ноги — откуда и силы взялись!
— Угомонись! — велел утес. — Опять в драку собрался?
— Это я? Это я — угомонись?!
— Ты, дружок. Кто, если не ты?
— Сам угомонись!
— Я уже…
Глаза? Закрыты! Хвала всем богам, какие у нас есть!
— Зеркало, — буркнул я. — Ты меня зеркалом шарахнул.
И добавил, вспомнив маму:
— Зеркалом Козырева.
— Умник, — дядя Сарын скривился. Казалось, я сунул ему в рот кислющую ягоду и заставил разжевать. — Шарахнуло его! Тебя краем зацепило. Краешком, на излете. Вот меня таки да, шарахнуло! Сам себя приложил. Ну и ты, дружок, помог. Куда ж без тебя?
Кряхтя, он опустился на землю — там, где стоял. Ноги плохо держали Сарын-тойона. Я почесал в затылке и уселся напротив. Вот, сидим. Молчим. Дуемся друг на дружку.
— Ты бы встал с земли, а? — я не выдержал первым. — Простудишься!
— Зато остыну.
— Пошли в дом. Тебя тетя Сабия ждет.
— Дождалась.
Нет, это не дядя Сарын. Это тетя Сабия. Я и не заметил, как она подошла. Вместе с ней пришел Мотылек. Встал надо мной, лизнул в ухо — щекотно! Я заулыбался, похлопал Мотылька по морде. Чудесный у меня конь! Почуял, что хозяину досталось, явился на подмогу. Настоящий друг!
— Спасибо, Юрюн.
Тетя Сабия наклонилась ко мне. Я ждал, что она вслед за Мотыльком лизнет меня в ухо. Нет, вытянула губы трубочкой, чмокнула в висок. Что это с ней?
— Ты ему должен, — она погрозила мужу кулаком. — Ты ему до конца жизни должен. Сам бы ты ни за что не вернулся.
— Ты права, — вздохнул дядя Сарын. — Спасибо, дружок.
Они сели рядышком. Тетя Сабия обняла дядю Сарына за плечи, прижалась щекой. Тихие, печальные — у меня аж в глазах защипало.
— Поеду я, а? Жаворонка вам привезу. И Зайчика.
— Уот, — напомнил дядя Сарын.
— А что Уот? Обычное дело.
— Уот — не дело. И уж точно не обычное. Ты с ним не справишься.
— Это если драться. А я с ним драться не собираюсь. Я его грабить собираюсь, самым подлым образом. Выкраду пленников — и назад во весь дух. Ну как, дело? Обычное?
Да, так и сказал: «выкраду». И не стыдно мне было ни капельки.
— Пробуй, — дядя Сарын вздохнул во второй раз. — Мало ли? Тут хоть совой по пню, хоть пнём по сове… Не Нюргуна же посылать?
Он слышал мои мысли, как в детстве.
— Я готов! Вот дождусь Баранчая и сразу…
— Зачем?
— Он дорогу разведывает! Вперед рванул…
— Рванул? Вперед?!
Дядя Сарын нахмурился, закусил губу. По-моему, он не доверял Баранчаю. Да ну, чепуха! Надо окончательно выжить из ума, чтобы заподозрить блестящего слугу в обмане хозяина или хитром выверте.
— Дорога? — наконец ожил он. — Дорогу я и сам разгляжу.
— Разглядит он! Не нагляделся? Сиди, не рыпайся!
— Наглый ты стал, дружок. Нойон-богдо[11]!
— На себя посмотри! Замаялся я тебя в чувство приводить…
— За мной не ходи, жди здесь. Скоро вернусь.
— Вернешься?
— Да, — дядя Сарын прекрасно понял, о чем я. — Обещаю.
Он высвободился из объятий жены; крякнув, поднялся на ноги. Веки Сарын-тойона побелели, раскалились, сделались костяными. Отойдя от нас шагов на тридцать, он заметался по лугу кругами: склонялся к земле, вертел головой. Точь-в-точь пес в поисках утерянного следа! Только пес нюхает носом, а дядя Сарын — глазами. Вот, замер. Встряхнулся, будто спросонок, и двинулся прямиком к реке. Как бы в полынью не провалился!
Я шагнул следом: если что, вытащу.
— Не лезь, — удержала меня тетя Сабия. — Лучше не лезь.
11
Нойон — господин, князь. Богдо (богдо-хан, богдыхан) — священный государь. Нойон-богдо — насмешка, презрительное обращение: «Эй, парень! Малый!»