— И тебе того же, Баранчай. Да будет стремительным…
Куда уж стремительней?![6]
— Беда у нас, уважаемый Юрюн Уолан.
— Пошли в дом. Ты расскажешь, я услышу.
— Нет времени. Убедительно прошу меня простить!
Одет Баранчай был по-летнему. Вышитая безрукавка на голое тело, ровдужные штаны цвета прелой листвы. Сапоги из лосиной шкуры — легкие, мягкие, на крепкой двойной подошве. Железо рук и лица Баранчая тускнело, металл превращался в человеческую плоть. Алатан-улатан! А ведь это он так расширяется! Становится железным, потом усыхает, и бац! — снова человек. Вот, совсем усох. Лишь мелкие капли пота, похожего на топленое масло, напоминали о прежнем бегуне.
— Хорошо. Говори здесь.
— Мой хозяин, досточтимый Сарын-тойон…
— Ну?
— Он принял облик Первого Человека!
— Сдурел? Дядя Сарын и так Первый Человек! Всегда им был…
И тут до меня дошло:
— Принял облик? И не усох обратно?!
— Не усох, — горестно вздохнул Баранчай. — Благородная Сабия-хотун не может его уговорить. Никто не может. Все боятся.
— И ты?
— Нет, я не боюсь. Да, уговорить не могу. Одна надежда на вас, уважаемый Юрюн Уолан! Вас он обязательно послушает. Торопитесь! Чем дольше мой хозяин сохраняет облик Первого Человека, тем труднее вернуть его обратно. Благородная Сабия-хотун умоляет вас приехать.
— Жди здесь. Я мигом!
Я рванул было в конюшню за Мотыльком — и замер с поднятой ногой.
— Эй, хитрец! А почему это дядя Сарын сделался Первым Человеком? Что у вас стряслось? Давай, признавайся!
Баранчай замялся. Пришлось показать ему, что иначе я с места не сдвинусь. Знаете, как я умею показывать? Вот и Баранчай сразу все понял.
— Уважаемый Уот Усутаакы…
— Уот? При чем тут Уот?!
— Уважаемый Уот Усутаакы похитил детей досточтимого Сарын-тойона. Уважаемый Уот Усутаакы забрал в Нижний мир уважаемых Кюна Дьирибинэ и Туярыму Куо.
— Уот похитил Жаворонка?!
— Увы, это так.
— Жаворонка?!!
— И уважаемого Кюна Дьирибинэ тоже.
Жаворонок. Поет, щебечет. Люблю! Весна. Солнце. Молодые кусты. Пробились из-под снега. Тянутся ввысь. Растут. Я тоже расту. Быстро. Очень быстро. Вот, вырос. Весна? Боотурская весна! Я большой, сильный. Очень большой. Очень сильный! У меня меч. Доспех. Лук. Копье. Жаворонок! У меня? Нет, не у меня! Украли! Похитили! Уот похитил? Плохой Уот. Плохой. Очень плохой! Догоню, убью! Жаворонок! Спасу!
Звериный рев сотрясает округу. Сосны в испуге роняют ржавую хвою. Пляшут горы, рвутся корни в безднах. Кто ревет? Я реву. Кто топает ногой? Я топаю. Юрюн Уолан, человек-мужчина. Слабак? Боотур. Я очень громко реву. Очень грозно. Бойтесь меня!
Вы как любите? Я так.
— Усыхай, балбес! Быстро!
Голос. Знакомый. Дядя Сарын! Дядя Сарын кричит. На балбеса кричит. Надо слушаться. Надо усыхать. Нет! Догоню, убью! Спасу! Усыхать. Надо. Дядя Сарын. Не хочу! Догоню! Надо…
Трудно. Очень трудно. Темно в глазах.
Усыхаю. Усыхаю.
Всё, усох.
— Нижайше прошу простить меня, уважаемый Юрюн Уолан. Вы не оставили мне иного выхода. Еще раз прошу прощения…
Баранчай кланяется. Кланяется. Много раз кланяется.
— Сарын! — из моей глотки вырывается хрип. Рев изодрал горло в клочья, вот и хриплю. — Я слышал голос дяди Сарына. Твоя работа?
— Моя, — он кладет поклон за поклоном.
— Как?
— Я умею подражать. Вы бы иначе не усохли.
— Рассказывай всё! Расскажешь — прощу!
Баранчай медлит. Я оборачиваюсь. Они стоят позади меня: мама, Нюргун, Айталын. Молчат. Ждут. Они тоже хотят знать. Ну да, я ревел. Я топал. Мертвые, и те бы проснулись.
— Говори, — велю я Баранчаю. — Это моя семья. У меня от семьи секретов нет.
5
Услышу. Приду
— Вызов?
— Вызов, — повторил Баранчай.
Он стоял посреди гостевой комнаты — мы силой затащили его в дом.
— Уважаемый Кюн Дьирибинэ бросил вызов. Вызов всем, кто откликнется. Уважаемый Уот Усутаакы откликнулся первым. Уважаемый Уот выбрался из-под земли, и они стали сражаться. Уважаемый Кюн Дьирибинэ потерпел поражение…