— Гуфайзена нет, — твердо и даже как бы со злостью бросил в трубку Павел. — Он погиб на Кавказе.
— Знаю, дорогой товарищ… Но мы должны. Ты будешь долго там? Ты можешь нах Москау?..
— Нет, я еду на фронт.
— А-а! — словно простонало в мембране, и Павлу показалось, что там, на другом конце провода, не знают, что говорить дальше.
Он положил трубку, вышел из канцелярии и направился в ночное поле. Как все странно в жизни устроено! От куда появился этот Курт Ганзен, старый немецкий метал лист, которому чудом удалось вырваться из Гессенского концлагеря? Удивительных людей встречал Павел на своем веку. Да и сам прошел через такое, что страшно вспоминать. Сражался в Испании, тонул в море, торпедированный фашистской субмариной, падал с Гельмутом в черную пустот; ночи, снова поднимался и снова падал, блуждал по вражеским тылам, искал дорогу на родную землю.
На следующий день Курт Ганзен прилетел из Москвы. С ним был и генерал, в хорошо отглаженном кителе, с симпатичным моложавым лицом и умными карими глазами. Когда важные гости, вежливо постучав, заглянули в комнату Донцова, тот с товарищем играл в шахматы. Был в пижамных брюках, белой рубашке. А тут — генерал!
Растерянный Павел стал заправлять рубашку.
Но генерал улыбнулся:
— А ну, испанский гренадер, показывайся!
Подошел, пожал руку и представил товарища в кителе:
— Привел тебе гостя. Узнаешь?
Спутник генерала, седой человек в кителе, радостно протянул Павлу руки.
— Курт! Старина! — бросился к нему Павел. Начальник санатория попытался придать разговору другой поворот. Кивнув на Павла, шепнул генералу:
— Такое событие, товарищ генерал, можно было бы и того… А? В столовой приготовим.
— Потом, потом! — отмахнулся генерал.
Для разговора они пошли в кабинет начальника. Генерал вспоминал, как он тоже когда-то летал в испанском небе. Может, и на одном фронте где-то были вместе, защищали республику, приобретала опыт войны с фашизмом. Жаль, что Гельмут погиб. И никто долго не знал об этом в Москве.
— Да, мы, друзья Гельмута, поздно об этом услышали, — сказал Курт с сожалением. — Непоправимый удар. Шикзаль… Судьба.
— Судьба судьбой, но дела мы как-то должны вести дальше, — добавил генерал.
Он поднялся с дивана, остановился у окна, завешенного толстым ватным одеялом. Потом повернулся к Павлу.
— А может, вы что-нибудь помните? — спросил он вдруг с надеждой. — Может, он вам рассказывал о своих немецких товарищах? Называл какие-нибудь имена, клички, фамилии? — Немного подумав, тихо объяснил: — У Гельмута были контакты там… в рейхе, в Саксонии. Нам важно знать, с кем именно. Есть сведения, что там существует группа сопротивления. Возможно, и не одна. Возможно, это именно те люди, кого мог знать Гуфайзен.
Павел растерялся. Знал ли он кого-нибудь из них? Имена он, конечно, не запомнил, о своих друзьях-подпольщиках Гельмут почти не вспоминал, разве что иногда называл погибших, тех, кого предали, кого уничтожило гестапо, и тех, кто уже практически не мог ничем послужить их делу.
— Вряд ли кто-нибудь остался жив, — неуверенно сказал Донцов, — Гельмут говорил, что саксонскую группу гестаповцы полностью разгромили.
— У нас другие сведения, — мягко возразил генерал, перевел взгляд на окно и задумался.
— Тогда пусть ждут нашего прихода, — горько улыбнулся Донцов.
Генерал нервно закурил. И опять его взгляд как-то странно устремился вдаль. Китель плотно облегал его стройную, почти юношескую фигуру. Он подсел к Донцову, подумал минуту:
— Эти люди должны были дать нам сведения о военных заводах в Саксонии. Знаем только приблизительно, где они находятся, но точное месторасположение нам не известно.
Донцов молчал, стараясь понять, чего хочет от него генерал, чем он может помочь делу. И зачем, собственно, приехали к нему?
Но у генерала, видно, имелись свои соображения.
— У вас нет фотографии Гельмута Гуфайзена? — спросил он.
— Есть, — слегка растерялся Донцов. — Еще из Испании. И вот… — Он достал из тумбочки возле кровати бумажник. — Семейный снимок: отец, мать, брат…
— Брат у него нацист, — сказал коротко генерал. — А фотографию я, с вашего разрешения, возьму. — Генерал спрятал ее, взглянул на начальника госпиталя и попросил: — У нас тут будет коротенький разговор… на несколько минут…
Военврач понимающе кивнул и вышел. Генерал повернулся к Донцову, внимательно посмотрел ему в глаза: