- Дела… - новость эта послужила очередной порцией топлива для моего уже перегретого мозга.
- Я, конечно, перегнула палку в момент нашей встречи, - супруга продолжала смотреть на меня, не отводя взгляд, а малыш в это время громко сопел и чавкал молоком из груди, - но… ты же понял меня?
- Объяснять мне не нужно, - уверил я жену.
Агнес вернула взгляд к сыну.
- Ты мой красавчик! Весь в папу. А ты ему понравился, Мироша, - она поцеловала малыша в лобик, - сейчас живот набьёт, надо будет его носить. Возьми в том ящике полотенце чистое, а то может на тебя срыгнуть, он как клещ надувается обычно, жадный до мамочкиного молока.
В таких вопросах с женой спорить точно не к месту. Сказали надо будет носить на руках - будем носить, полотенце мне в помощь.
***
- Кажется заснул.
Хватило минут десять покачивания и хождения по комнате под внимательным, впитывающим каждое движения, взглядом искрящихся счастьем глаз жены и матери моего карапуза, чтобы последний начал мило посапывать на моих руках.
- Очень быстро, не успела вдоволь насладиться твоим волнением, - Агнес встала с кресла, - клади нашего пышку к подушкам на кровать, его кроватку я приказала пока унести из комнаты.
Не мог не согласиться, если бы я тут увидел спящего сына, дело могло принять другой оборот. Только вот он мог и просто прыгнуть… Ладно, оставим эти мысли.
- Хорошо.
Старое бельё моя половинка безжалостно выбросила из комнаты в коридор, прислуга уже застелила новое, почтительно косясь на меня в немой радости возвращения главы семьи в дом. На свою хозяйку смотрели с некоторым ужасом, но успокоились сами, видя наше нормальное общение.
- Он спит как солдатик, как положишь, так и проснётся, никуда с кровати не денется и пушкой его не разбудишь.
- Долго он спит?
- Три часа ровно.
В голосе Агнес появилась едва заметная ирония. Когда я уложил сына, она переместилась к изголовью кровати с обратной стороны от меня и придерживала полы сорочки, ремень где-то был потерян по дороге.
- Я могу подогреть тебе воду в ванной, освежишься с дороги, - вновь этот внимательный безотрывный взгляд в мои глаза, даже не успеваю замечать, когда она моргает, будто делает это одновременно со мной, - или если ты голоден, распоряжусь подать еды.
Как так получается? Мы уже не первый раз оказываемся в ситуации, когда один из нас поступает мягко говоря неприятно и болезненно по отношению к другому, но стоит только нам остаться наедине, как наше взаимопонимание если не стирает обиды, то уводит их на дальний план.
- Знаешь, Агнес, как-то у нас всё… неправильно получается.
- Я бы сказала, что скорее через одно место, - она улыбнулась, - и вовсе не через то любимое тобой, куда ты поместил мне нашего сына. Я уже много раз об этом думала…
- И?
- Ты можешь назвать мне хотя бы один случай касательно нас, который ты считаешь в корне неправильным? Если бы ты мог, то не допустил бы его?
Я задумался на какое-то время.
- Увы, но всё же нет. В те моменты я поступал так, как хотелось, учитывая голос совести - вздохнул, - всё должно было бы случиться слишком иначе, чтобы я изменил решение.
- А я могу тебе сказать, что мне стыдно за моё поведение в армии. Тяжесть на душе лечить выпивкой, а потом лезть к безразличному тебе мужчине - это плохое решение. Сейчас бы я так не поступила.
Значит с её бывшим мужем она так не считает.
- А во всём остальном, как ты верно подметил, слишком много всего должно было бы быть иначе.
Да уж, признались, называется. Двое любящих друг друга людей, постоянно делающих открыто друг другу больно.
- И что будем делать? - вопрос для меня оставался открытым, сам я не мог найти решение.
- Я бы очень хотела прожить с тобой всю жизнь, любимый. И постараться в любой ситуации помнить, что ни смотря ни на что, быть с тобой для меня несравненно лучше, чем без тебя. Такой уж ты мне достался, я готова к испытаниям.
Это… очень серьёзный ответ, взвешенный, видимо Агнес уже наперёд обдумала нашу встречу и последствия.
- Я согласен, Агнес, - поддержал слова жены, - тебе куда меньше повезло со мной, чем наоборот. Меньшее, что я могу сделать - это понять и, если возможно, простить. Сейчас же я точно зла на тебя держать не буду. Полгода, уверен у тебя были веские причины для такого обращения ко мне.
- Очень, хочешь услышать об этом сейчас?
Агнес не хотела рассказывать. Она пыталась изобразить спокойствие, но вместо этого проявлялась ожидающая покорность. Чуть беспокойные движения пальцев вдоль края сорочки, едва-едва, но открывающие взгляду больше такого прекрасного юного тела, не имеющего ни следа от прошедшей беременности. Сила тоже выдавала желания хозяйки. Потоки сейчас не были полны энергией, та большей частью была потрачена на мой перенос, но оставшееся наполнение двигалось в ускоренном ритме, уверен сердце любимой сейчас также неспокойно.
Ну и взгляд. Агнес умеет делать его холодным, безразличным, непроницаемым. Сейчас он говорил мне: “Я сделаю всё, что ты захочешь, только… захоти.”
- У нас не так много времени, пока кое-кто опять проголодается, а ещё нужно водными процедурами заняться.
Я обошёл кровать и протянул Агнес руку, в которую она вложила свою, отпустив при этом сорочку совсем, открывая для меня полный обзор. Сколько раз я это всё уже видел? И снова дыхание захватывает.
- Воду сделай на своё усмотрение…
- Ты любишь горячую.
- … для себя. Сейчас мы будем тебя мыть, я буду тебя мыть.
***
Агнес лежала в воде по грудь, полностью откинувшись спиной на дно ванной, которая была сделана с удобным подъёмом как раз для такого возлежания, её волосы свободно свисали вниз большей частью, но некоторые, намокнув, цеплялись за плечи и игриво укрывали грудь, совсем ничего не спрятав, убеждая прикасаться к нежной светлой коже с множественным рисунком еле заметных сосудов, чтобы прогнать непослушные локоны.
Глаза её были закрыты, но от этого ещё больше я ощущал внимание. Она наслаждалась работой моих рук, которые старательно отирали каждый кусочек поверхности скорее от мыслей, чем от реального факта осквернения чужаком поверхности тела супруги.
Сейчас же я уделил всё внимание уже не поверхности. Сейчас я восстанавливал для себя статус “моё” для того самого места, которой Агнес совсем недавно назвало моим любимым. Это был спорный момент, потому что обожал я буквально всё в супруге, но поспорить с тем, что больше всего моих стараний всё равно приходились именно туда, было невозможно.
В конце концов, любой нормальный мужчина, откуда он изначально вышел, туда и стремиться так отчаянно попасть, пускай и другим способом.
Агнес всё мои действия сносила безропотно, захоти я надавить сильнее на сосок или дать больше напора между ног, она бы даже не дрогнула, но я этого не делал, а моя половинка отвечала мне всё возрастающим наслаждением от процесса.
До меня доносилась одна и та же мысль от любимой на протяжении всего омовения.
“Всё, что ты захочешь, любовь моя”
Это заставляло меня улыбаться. Всё-всё?
“Вроде бы это я уже ни раз для тебя делала, удивительно, что ты спрашиваешь.”
Тогда может даже то самое?
“Хм, если тебе хочется сейчас что-то действительно нового. Но я к подобному не готовилась, дорогой. Но если…”
Не нужно, любимая. Мне просто было интересно. А вот удивить тебя я, пожалуй смогу. Ты уже второй раз сегодня дразнила меня при кормлении сына. Вижу, что левая твоя грудь всё ещё полна. Я же правильно тебя понял?
Когда я коснулся языком соска на её груди, Агнес вздрогнула так, будто вышла на пик. Всё ясно, значит не просто так ты меня дразнила. Я взял губами её ореол и молодая кормящая мать начала ёрзать, сохраняя лишь положение своей груди в моей рту.
- Мирослав, - тихо прошептала моя Зажигалка.
Ну что же, у каждого свои скрытые страсти, эта выглядела вполне безобидно для меня, почему бы не уважить жену, которая с моими аккуратными чмоканиями и совсем незначительными движениями левой руки внизу невероятно разошлась от наполнивших её ощущений.