И другая вполне приятная молодая женщина с большой грудью, придавленная к деревянному столу, вряд ли сможет совершить побег. Трудно это сделать, когда твои руки безвольно свисают с краёв стола, бьются в такт с головой, лежащей ухом к столу. Думаю даже ремень, туго перетягивающий шею, или огромный жирный мужик, остервенело долбящий женщину сзади, заставляя хорошие чуть полные ножки плясать дикий танец босыми разбитыми ступнями по грубым камням пола, не помешал бы желанию и этой участницы удалиться, хотя бы ползком, лишь бы прочь, если бы была воля. У мёртвых воли нет. У борова она есть, ублюдок явно движется к финалу.
Центральное действие происходило чуть в стороне от входа, через стол с жирным уродом, насилующим уже мёртвую женщину, сразу за стулом для допросов. Ещё одна участница была закреплена к потолку на системе верёвок. Она была перевязан вся, добротная грудь была перевязана так, что алела двумя яркими вытянутыми полушариями, на теле были следы плети. Именно эта женщина издавала те звуки, которые я слышал в коридоре, хотя как она могла это делать, оставалось загадкой. Её нижняя челюсть была закреплена какой-то системой, не позволяющей закрыть рот. И, конечно, в этом рту был пристроен отросток одного из насильников, ещё один старался сзади. Уроды так приноровились, что почти не раскачивали жертву. Третий, стоящий по центру, лишь наблюдал за процессом.
Ну и последняя пара людей… Это точно она. Её чувства и страхи я ощущал всё это время, а теперь я наблюдал её взгляд. Она единственная, кто обратил на меня внимание, причём сразу же как только я открыл дверь. Девушка, совсем юная, только-только достигла того возраста, когда детское тело преображается в девичье, но чем-то, что захватывает мужское внимание, пока ещё не обладает в полной мере. На ней даже оставили одежду, только разорвали её, чтобы удобнее было жечь нежную кожу калёным железом. Затейник с металлическим прутом, загнутым на конце в плоскую спираль, стоял рядом, но внимание его было сосредоточёно на соседних четверых участниках.
Сильная одарённая. Не могу сказать, какой Силой она обладает, но явно не той, которая может помочь отстоять своё право на свободу. Девушка была очень испугана, пожалуй, я даже не могу описать всю глубину её ужаса, глаза совершенно безумные. Возможно, она бы и не посмотрела бы на меня, но закреплена она была на цепях, подвешенных к потолку, прямо напротив входа. Её взгляд сквозь растрёпанные тёмные волосы был направлен прямо на меня.
Открывающаяся картина поражала. Я готовился увидеть нечто подобное, но всё равно оказался поражён. Все мы можем отказывать себе в осознании неизбежного, я не исключение. Пока я добирался сюда, пока многие дни осознавал, что причина в этом доме и мне нужно сюда, я всё пытался не думать о том, что же я тут буду делать. То что увижу, было понятно, а что делать… гнал от себя эти мысли. А теперь, глядя на стойку с оружием справа, пришло принятие. Какие замечательные господа, не доверяющие свои жизни только охране, но ещё и привыкшие полагаться на верный холод стали в руке. Как удачно для меня, что эта сталь не участвует в ваших сегодняшних развлечениях, но это пока. Сейчас мы добавим немного звона к стонам ваших жертв.
Звук пронзаемой плоти немного опередил крик прикованной одарённой. Уроду с качергой, видимо, надоело наблюдать, и он вернулся к своей игрушке. Ничего, мне вот тоже стало не по себе стоять столбом, ближайший ваш жирный товарищ уже почувствовал в себе моё участие. Интересно, ни его ли это клинок вошел ему же под нижнее ребро справа и вышел с обратной стороны. Извини, боров, я не такой извращенец, как ты, оставлять внутри мёртового тела даже кусок железки я не буду. Да и сдохнуть так ты можешь ещё не скоро, а ты какой-то там дар имеешь, лучше ты кровью истеки поскорее.
Только я перевёл взгляд с падающей на пол туши первого убитого, так увидел повёрнутого ко мне урода с кочергой. Ну просто красавец, и одет соответсвующее. Покоритель женских сердец и садист, уверен, что насильник и скорее всего больной на голову. Кочергу он держал одним концов в жаровне. Кажется крик девчушки его не впечатлил, решил добавить жару.