Уимзи представили, и Эйлунд Прайс тут же поинтересовалась довольно язвительным тоном:
– А кофе он пьет, Марджори? Или ему обязательно нужен более мужественный напиток?
– Он воплощение добродетели, благоразумия и трезвости и пьет все, кроме какао и шипучего лимонада.
– Ладно. Я просто спросила, потому что некоторым мужчинам, которых ты за собой таскаешь, требуется как-то специально взбодриться, а мы на мели, да и паб уже закрывается.
Она громко протопала к буфету, а Сильвия сказала:
– Не сердитесь на Эйлунд – она ни одному мужчине спуску не дает. Скажите, лорд Питер, вы уже нашли какие-то зацепки?
– Пока не знаю, – ответил Уимзи. – Запустил в несколько нор своих хорьков – теперь жду, не покажется ли кто на поверхности с другой стороны.
– Вы уже виделись с кузеном, с этим Эркартом?
– Договорился с ним о встрече на завтра. А что?
– Сильвия считает, что это он, – вставила Эйлунд.
– Любопытно. Почему?
– Женская интуиция, – отрезала она. – Ей не нравится его прическа.
– Нет, я только сказала, что он слишком уж гладкий и ловкий, – возразила Сильвия. – И потом, если не он, тогда кто? Точно не Райленд Воген: он, конечно, отвратительный тип, но смерть Бойза его совершенно уничтожила.
Эйлунд презрительно фыркнула и отправилась к крану на лестничную площадку, чтобы наполнить чайник.
– И что бы Эйлунд ни думала, я не верю, что Бойз мог сам это сделать.
– Почему нет? – спросил Уимзи.
– Он без конца говорил и говорил, – ответила Сильвия. – И столько о себе воображал. Вряд ли Бойз добровольно лишил бы этот мир удовольствия читать его новые книги.
– Как раз наоборот, – возразила Эйлунд. – Он бы сделал это назло взрослым, чтобы все чувствовали себя виноватыми. Нет, спасибо, – сказала она, когда Уимзи подошел, чтобы взять у нее чайник. – Я вполне способна донести шесть пинт воды самостоятельно.
– Снова промах, – сказал Уимзи.
– Эйлунд не одобряет обычных любезностей, принятых между полами, – объяснила Марджори.
– Прекрасно, – благожелательно ответил Уимзи, – тогда я побуду пассивным украшением помещения. Мисс Марриот, у вас нет никаких предположений, зачем бы этому скользкому адвокату избавляться от своего кузена?
– Понятия не имею. Я всего лишь полагаюсь на старое правило Шерлока Холмса: когда вы исключаете невозможное, оставшееся – каким бы невероятным оно ни казалось – и есть истина.
– Еще до Шерлока об этом говорил Дюпен [52]. Я принимаю вывод, но не согласен с посылками. Спасибо, мне без сахара.
– Мне казалось, все мужчины любят превращать кофе в сироп.
– Верно, просто я очень необычный. Вы еще не заметили?
– У меня не было времени как следует за вами понаблюдать, но, так и быть, кофе – очко в вашу пользу.
– Огромное спасибо. Так вот, вы можете мне рассказать, как Гарриет Вэйн приняла новость о смерти Бойза?
– Как сказать… – Сильвия ненадолго задумалась. – Когда он умер, она, конечно, расстроилась…
– Это ее поразило, – сказала мисс Прайс, – но вообще-то она была рада, что теперь он точно оставит ее в покое. А что тут удивляться! Бойз, эта самовлюбленная скотина, сначала использовал ее, потом целый год донимал, а под конец еще и оскорбил. Он был из тех собственников, что сами никогда не отцепятся. Когда он умер, она была рада – и зачем это отрицать, Сильвия?
– Возможно, для нее было облегчением наконец от него избавиться. Но ведь тогда она еще не знала, что его убили.
– Не знала. И эта новость, конечно, немного все испортила, – если это вообще было убийство, в чем я сильно сомневаюсь. Филипп Бойз вечно строил из себя жертву, и то, что в конце концов он своего добился, не может не раздражать. По-моему, он для того и покончил с собой.
– Иногда люди действительно так поступают, – задумчиво проговорил Уимзи. – Но это очень сложно доказать. Присяжные скорее поверят в какие-то материальные причины, в деньги, например. Но как раз денег я в этом деле не нахожу.
Эйлунд рассмеялась.
– Да уж, денег у него всегда было немного – если не считать того, что зарабатывала Гарриет. Безмозглая публика не ценила Фила Бойза по достоинству. Он, кстати, никогда не мог Гарриет этого простить.
– Но ведь ее деньги ему очень помогали, разве нет?
– Да, но он все равно страшно злился. Она ведь должна была только прислуживать ему, творцу, а не зарабатывать на жизнь им обоим собственным литературным вздором. Но таковы все мужчины.
– Вы о нас не очень-то высокого мнения, да?
– Мне попадалось слишком много любителей брать в долг, – ответила мисс Прайс, – и любителей опереться на надежное женское плечо. Хотя женщины, конечно, ничем не лучше, иначе не мирились бы со всем этим безобразием. Слава богу, я никогда ни у кого не занимала и никому не одалживала – только женщинам, но они всегда возвращают долги.
– Полагаю, все, кто много трудится, возвращают долги, – заметил Уимзи, – кроме гениев.
– А вот гениальных женщин судьба обычно не балует, – сказала Эйлунд, – поэтому они этого и не ждут.
– Вам не кажется, что мы несколько отклонились от темы? – вставила Марджори.
– Вовсе нет, – ответил Уимзи. – Все это помогает пролить свет на центральных действующих лиц истории – журналисты в таком случае прибегают к слову “герои”. – Он криво усмехнулся. – В резком свете, заливающем эшафот, вещи становятся видны очень отчетливо.
– Не говорите так, – попросила Сильвия.
Где-то за дверью зазвонил телефон, и Эйлунд вышла, чтобы ответить.
– Эйлунд против мужчин, – сказала Сильвия, – но она очень надежный друг.
Уимзи кивнул.
– Но насчет Фила она ошибается. Эйлунд конечно же терпеть его не могла и поэтому думает…
– Спрашивают вас, лорд Питер, – сказала Эйлунд, вернувшись. – Бегите скорее, все раскрыто. Вас разыскивает Скотленд-Ярд.
Уимзи поспешил к телефону.
– Это вы, Питер? Я ради вас прочесал весь Лондон. Мы нашли паб.
– Не может быть!
– Говорю вам. И мы напали на след бумажного свертка с белым порошком.
– Боже мой!
– Заходите завтра прямо с утра. Может, у нас уже что-то для вас будет.
– Прискачу, как баран, выше самых крутых холмов. Старший инспектор Паркер, я вас еще одолею, чтоб вам пусто было!
– Очень на это надеюсь, – дружелюбно сказал Паркер и повесил трубку.
Уимзи влетел в комнату, чуть ли не пританцовывая.
– Мисс Прайс, ваши шансы на главный приз резко подскочили, – объявил он. – Пятьдесят к одному, что это самоубийство, а на него никто не поставил. Теперь я буду носиться по городу и скалиться во всю пасть.
– Жаль, что не смогу к вам присоединиться, – сказала Сильвия Марриот, – но я буду рада, если окажусь неправа.
– А я рада, что я права, – упрямо произнесла Эйлунд.
– И я был прав, и ты был прав, и все отлично, я же прав? [53]– продекламировал Уимзи.
Марджори Фелпс посмотрела на него и ничего не сказала. Неожиданно она почувствовала, как внутри что-то больно сжалось.
Глава IX
Одному мистеру Бантеру известно, какие чары пришлось пустить в ход, чтобы простую доставку записки обратить в благосклонно принятое приглашение на чай. В день, который так радостно завершился для лорда Питера, Бантер в половине пятого сидел на кухне в доме мистера Эркарта и поджаривал оладьи. В приготовлении оладий он достиг высокого мастерства, а в некотором злоупотреблении маслом беды не было ни для кого – разве что для кармана мистера Эркарта. Разговор, естественно, зашел об убийстве. Для жаркого очага и оладий с маслом нет лучшего дополнения, чем дождь за окном снаружи и хорошая порция уютных ужасов внутри. Чем сильнее хлещет дождь и чем отвратительнее подробности, тем вкуснее кажется угощение. В данном случае все необходимое для приятного времяпрепровождения наличествовало в лучшем виде. – Уж какой он был бледный, когда пришел, – рассказывала кухарка, миссис Петтикан. – Я его видела – меня послали наверх принести грелки. Три штуки – одну, значит, в ноги, другую для спины, а самую большую, резиновую, – на живот. Лежит он весь белый, трясется, совсем больной, просто ужас. И стонет так жалобно.
53
Перефразированные строки из комической оперы У. Гилберта и А. Салливана “Микадо”