– Может быть, листы трогала уборщица?
– Точно нет. Она и к пыли не притрагивается – не то что к чехлу машинки.
Уимзи кивнул.
– Мисс Мерчисон, у вас все задатки первоклассного детектива. Отлично. В таком случае нужно будет выполнить одно небольшое задание. Только скажите сначала, вы ведь понимаете, что я попрошу вас совершить нечто противозаконное?
– Понимаю.
– И вы не возражаете?
– Нет. Полагаю, если меня уличат, вы возьмете на себя все расходы.
– Разумеется.
– А если меня посадят в тюрьму?
– Думаю, до этого не дойдет. Должен признать, есть небольшой риск – но только если мои догадки насчет происходящего неверны, – есть риск, что вас могут призвать к ответу за попытку кражи или хранение инструментов для взлома, но это самое большее.
– Что ж, таковы правила игры.
– Вы в самом деле согласны?
– Да.
– Отлично. Помните тот ящик с документами, который вы приносили мистеру Эркарту, когда я к нему приходил?
– Да, на нем была пометка “Рейберн”.
– Где он обычно хранится? В общем офисе, где вы можете легко до него добраться?
– Да, на полке вместе с другими ящиками.
– Хорошо. Сможете ли вы остаться в офисе одна хотя бы на полчаса?
– Дайте подумать. На обед меня отпускают в половине первого, возвращаться я должна к половине второго. Потом обедать уходит мистер Понд, но в это время иногда возвращается мистер Эркарт. Не могу поручиться, что он меня не застанет. А если я попытаюсь остаться после половины пятого, это может выглядеть подозрительно. Правда, я могу притвориться, будто сделала ошибку и задерживаюсь, чтобы все исправить. Да, можно попробовать. Другой вариант – прийти рано утром, когда в офисе одна уборщица, или лучше, чтобы она меня не видела?
– Это не так важно, – задумчиво ответил Уимзи. – Скорее всего, она решит, что вы копаетесь в ящике по делу. Выбирайте время сами.
– Но что я должна сделать? Украсть ящик?
– Не совсем. Вы умеете взламывать замки?
– Боюсь, что нет.
– И зачем, спрашивается, мы ходим в школу, – заметил Уимзи. – Такое ощущение, что там вообще ничему полезному не учат. Я неплохо взламываю замки, но, учитывая, что времени у нас мало и вам потребуется довольно интенсивная подготовка, лучше направить вас к специалисту. Прошу вас надеть пальто – если не возражаете, мы навестим одного моего друга.
– Конечно. Буду очень рада.
– Он живет на Уайтчепел-роуд [74], но могу вас заверить, это очень милый человек, если не обращать внимания на его религиозные убеждения. Мне они, кстати, кажутся довольно симпатичными. Бантер! Пожалуйста, вызовите нам такси.
По дороге в Ист-Энд Уимзи довольно настойчиво поддерживал разговор о музыке, что обеспокоило мисс Мерчисон: то, что лорд Питер избегал говорить о цели их путешествия, стало казаться ей несколько зловещим.
– Кстати, – решилась она прервать Уимзи, который разглагольствовал о композиции фуги, – у человека, к которому мы едем, хотя бы есть имя?
– Раз уж вы спросили – есть, но его никто по имени не называет. Это Бред.
– Ну, может, и не совсем… раз уж он учит других… э… взламывать замки.
– Да нет, я говорю, имя у него – Бред.
– Но почему? Что же это за имя такое?
– Черт! Я имею в виду, его так зовут – Бред.
– А! Прошу прощения.
– Но он не любит, когда его так называют. Раньше имя ему хорошо подходило, но теперь он ни капли в рот не берет.
– Тогда как же его называть?
– Лично я зову его Вилли, – сказал Уимзи, и такси остановилось у входа в узкий дворик. – Но когда он был на пике своей славы, его называли Вилли Виртуоз. Великий был человек в свое время.
Расплатившись с таксистом (тот явно принимал их за социальных работников, пока не получил огромных чаевых, совершенно сбивших его с толку), Уимзи повел свою спутницу по грязному переулку. В дальнем конце стоял небольшой домик, и из его освещенных окон доносилось громкое пение хора под аккомпанемент фисгармонии и еще каких-то инструментов.
– О боже! Мы попали на собрание, – сказал Уимзи. – Но ничего не поделаешь. Была не была.
Дождавшись, пока напев “Слава, слава, слава” сменится усердными молитвами, он решительно постучал. Из-за двери выглянула маленькая девочка и, увидев лорда Питера, завизжала от восторга.
– Привет, Эсмеральда Гиацинт, – поздоровался Уимзи. – Папа дома?
– Да, сэр, все будут так рады, сэр, заходите, пожалуйста, и еще, сэр…
– Что?
– Вы споете “Назарет”? Пожалуйста!
– Нет, Эсмеральда, я ни за что не стану петь “Назарет”. Ты меня удивляешь.
– Папа говорит, что “Назарет” – не мирская мелодия. И вы так красиво ее поете, сэр! – горько сказала Эсмеральда, и ее губы задрожали.
Уимзи закрыл лицо руками.
– Вот что значит один раз сделать глупость, – сказал он. – Ее уже никак не загладишь. Хорошо, посмотрим, Эсмеральда, но я не обещаю. Когда собрание закончится, мне нужно поговорить с твоим папой о делах.
Девочка кивнула. В то же время звуки молитв стихли, раздались восклицания “Аллилуйя!”, и Эсмеральда, воспользовавшись недолгой паузой, распахнула дверь и закричала:
– Пришел мистер Питер с леди!
В маленькой комнате, битком набитой людьми, было очень жарко. В углу ютилась фисгармония, ее окружали музыканты. Посреди комнаты возле круглого стола, покрытого красной материей, стоял крепкий, коренастый господин с бульдожьим лицом. В руках он держал книгу и, по видимости, собирался петь гимн, но, увидев лорда Питера и мисс Мерчисон, двинулся им навстречу, протягивая свою большую руку в приветственном жесте.
– Всем и каждому – добро пожаловать! – сказал он. – Собратья, наши брат и сестра во Христе явились к нам из логовищ богатства и разврата Вест-Энда, дабы вместе с нами петь Песни Сиона. Так споем же и помолимся. Аллилуйя! Мы знаем, что многие придут с Запада и с Востока и сядут на Господнем пиру, тогда как многие, кто мнит себя избранными, будут низвергнуты во тьму. Поэтому не будем говорить, что этот господин не сосуд избранный, раз носит блестящий монокль, не будем думать, что раз эта дама в бриллиантовом ожерелье разъезжает на “роллс-ройсе”, не носить ей белых одежд и золотой короны в Новом Иерусалиме, не будем думать, что людей, которых “Голубой поезд” несет на Ривьеру, мы не увидим у Реки жизни бросающими в нее свои золотые короны. Иногда по воскресеньям в Гайд-парке мы слышим кое-какие разговоры, но это речи дурные и глупые, и ведут они лишь к раздорам и зависти, а добра другим не творят. Все мы как бедные заблудшие овцы – и уж я в этом понимаю, потому что сам был черным, страшным грешником, пока этот джентльмен – а он настоящий джентльмен – не схватил меня, когда я взламывал его сейф, и так послужил он истинным орудием в руках Божиих, отвратив меня от широкого пути, ведущего к погибели. О, братья мои, какой это был счастливый день, аллилуйя! Каким дождем милостей пролилась на меня благодать Господня! Так возблагодарим же милосердие Божие все вместе! Номер сто второй. Эсмеральда, подай нашим дорогим друзьям книгу с гимнами.
– Вы уж извините, – сказал Уимзи мисс Мерчисон. – Вы можете еще немного потерпеть? Кажется, это уже финал.
Фисгармония, арфа, сакбут [75], псалтерион [76]и цимбалы разом взревели так, что чуть не полопались барабанные перепонки, собравшиеся грянули гимн, и мисс Мерчисон, к своему удивлению, присоединилась – сначала робко, а затем с возрастающим жаром – к волнующему напеву:
Уимзи, очевидно, веселился вовсю и без тени смущения распевал гимн – то ли оттого, что занятие было для него привычным, то ли оттого, что он принадлежал к тем счастливчикам, которым неизменное самодовольство никогда не дает почувствовать себя неуместным, – мисс Мерчисон так и не смогла определить причину.
74
Улица расположена в районе Уайтчепел – одном из беднейших в Лондоне. Район известен благодаря зверствам Джека Потрошителя в конце XIX века.
75
Медный духовой инструмент, предок тромбона, от которого он отличается меньшими размерами и более тихим звуком.