К тому времени она уже была знаменитостью, и многие отмечали ее эксцентричность и колоритную внешность. Один из современников вспоминает, что на одно из собраний клуба, проходивших в общем обеденном зале, Дороти Сэйерс явилась в костюме для игры в регби, с огромными часами на груди. За обедом обсуждали известного дирижера; мисс Сэйерс объявила, что он дирижирует словно пьяная мельница, – и тут же, вскочив, принялась размахивать руками, чтобы наглядно продемонстрировать, как именно. Те, кто помнил ее по сборнику стихов Ор.1,представляли себе томную тонкую деву и чрезвычайно удивлялись, увидев величавую даму весьма внушительных размеров, в черном платье и пенсне.
Писательница Найо Марш оставила яркое описание одной из церемоний – посвящения Э. К. Бентли в президенты клуба:
Дверь в дальнем конце отворилась медленно (как всегда открываются двери в детективных романах). На пороге появилась мисс Дороти Сэйерс в академической мантии, освещенная единственной свечой. Она поднялась на трибуну. Представьте мой испуг, когда я заметила, что она прячет в складках мантии большой автоматический револьвер <… > Затем появилась мрачная процессия со свечами и орудиями убийства – там был Смотритель Тупого Предмета – с устрашающей дубинкой, Смотритель Обнаженного Клинка – кажется, это был кинжал, Смотритель Отравленного Фиала, а последним следовал Джон Род с ухмыляющимся черепом на черной подушке. И среди этой толпы, с несколько напряженным выражением лица – что неудивительно! – стоял бедный мистер Бентли. Он принес клятву, после чего, без всякого предупреждения, в гостиной Гровенор-хауса, в и часов летнего вечера, мисс Сэйерс разрядила свой шестизарядный револьвер.
Миссис Флеминг (фото Мака-Флеминга)
С 1949 года Дороти Л. Сэйерс стала председателем Детективного клуба и занимала этот пост до конца своей жизни.
Зрелость автора и героя
В 1928 году внезапно умер отец Дороти. Это была первая ее тяжелая утрата (никто из близких ей людей не погиб на войне), и восприняла она ее очень болезненно. Отец всегда и во всем оказывал ей безоговорочную поддержку, как моральную, так и финансовую. Он очень гордился ее успехами, хотя и не успел застать ее громкой славы.
Мать и тетю Мэйбл надо было куда-то перевезти – дом священника следовало освободить. На деньги, унаследованные от отца, Дороти купила коттедж в маленьком городке Уитеме, недалеко от Лондона. Поисками дома занимался Мак, он же взял на себя все хлопоты по обустройству и переезду. Однако матери не суждено было долго прожить в новом доме – она умерла спустя всего десять месяцев после смерти мужа. Родители Дороти так никогда и не узнали, что у них есть внук. После их смерти ничего не изменилось – ребенок по-прежнему жил у Айви.
Позже, в 1930 году, Дороти с Маком купили соседний коттедж и объединили два дома. Когда Дороти смогла оставить работу в рекламном агентстве, они стали практически постоянно жить в Уитеме вместе с тетей Мэйбл.
Отношения Дороти и Мака осложнились – состояние его здоровья ухудшилось, он сидел почти без работы, много пил; успехи жены стали его раздражать. В начале тридцатых годов Дороти серьезно думала о том, чтобы расстаться с мужем, но так и не решилась на это. К тому же он снова пообещал усыновить Джона Энтони.
Роман “Сильный яд”, вышедший в 1930 году, отмечает перелом в творчестве Дороти Сэйерс. В своем знаменитом предисловии к антологии детектива она писала, что любовный интерес только вредит детективному повествованию и имеет право на существование лишь тогда, когда на нем держится сюжет. И в самом деле, в первых романах лорд Питер нечувствителен к женским чарам и радует читателей легкомысленной невозмутимостью. Однако в романе “Сильный яд” его настигает любовь. В этой же книге появляется и новая героиня, у которой много общего с автором. Гарриет Вэйн – дочь сельского врача, автор детективов, выпускница Оксфорда; женщина, решившаяся на внебрачную связь и дорого за это заплатившая.
Джон Энтони Флеминг
С этого момента детективное творчество Сэйерс начинает двигаться в сторону романа нравов и даже романа идей – это уже не просто увлекательная интеллектуальная игра, но серьезный разговор о любви и дружбе, о браке и свободе, о равных отношениях между мужчиной и женщиной. Дороти Сэйерс то бросала, то подхватывала историю любви своих героев – в нескольких романах, написанных после “Сильного яда”, Гарриет Бэйн не появляется вовсе, а Питер ведет себя почти так же, как обычно. Но это “почти” чрезвычайно важно – лорд Питер Уимзи никогда уже не станет прежним. Не всем читателям это пришлось по вкусу; одна дама пожаловалась, что Питер Уимзи “утратил свое эльфическое обаяние”. Дороти отвечала на это, что если мужчина после сорока пяти сохраняет “эльфическое обаяние”, его следует отправить в камеру смертников. “И Питер был на волосок от этой участи”, – добавила она.
Нельзя сказать, чтобы сама Дороти совсем утратила свое веселое легкомыслие, но с определенного времени рамки детективного жанра стали ей тесны. Она и раньше обращалась к более академическим занятиям – работала над переводами (“Тристан в Бретани”, “Песнь о Роланде”), начинала писать биографию Уилки Коллинза. Но с 1937 года ее творчество направилось в совершенно новое русло – ей предложили написать религиозную пьесу для Кентерберийского фестиваля. Это предложение было довольно неожиданным. Она получила его благодаря своему другу Чарльзу Вильямсу, члену кружка “инклингов”, в который входили также К. С. Льюис и Дж. Р. Р. Толкни. Христианские взгляды этих писателей были близки Дороти, и Вильямс посчитал, что она прекрасно справится с задачей. Так появилась пьеса “Ревность по доме Твоем” (The Zeal of thy House),которая прошла с огромным успехом. За ней последовало еще шесть пьес.
Так Дороти Сэйерс не просто получила возможность попробовать себя в совершенно новом жанре и выразить свое понимание христианства, но смогла вернуться к страстной любви своего детства и юности – к театру. Она участвовала в выборе актеров, в обсуждении декораций, в постановке; она наслаждалась совместным творчеством, атмосферой вдохновения и дружества.
В 1941 году Сэйерс написала цикл из двенадцати радиоспектаклей для Би-би-си под названием “Человек, рожденный на царство”. Этот проект вызвал противоречивую реакцию – во всех своих религиозных пьесах Дороти Сэйерс пыталась приблизить евангельские сюжеты к зрителю и слушателю, заставить их звучать современно и злободневно: некоторые из героев даже говорили на кокни, языке лондонского простого люда. Иным это приближение казалось святотатством. Однако многие представители церкви высоко оценили проповедническую силу этих пьес. В 1943 году архиепископ Кентерберийский предложил Дороти Сэйерс звание доктора теологии. После мучительных раздумий она отказалась от этой чести. Тем не менее выступления с лекциями на религиозные темы стали частью ее жизни.
К лорду Питеру Сэйерс возвращалась все реже. После Второй мировой войны она больше не публиковала детективов.
Последние годы своей жизни Дороти Сэйерс работала над переводом “Божественной комедии” Данте и продолжала этот труд до самой смерти, так и не успев его закончить. Перевод завершила ее подруга Барбара Рейнольдс.
Джон Энтони окончил частную школу и получил стипендию в Бэйлиол – колледж лорда Питера. На его оксфордские годы тоже пришлась война. Он прервал учебу и пошел рыть окопы, а вернувшись, окончил университет с Первой степенью, как и его мать. Неизвестно, состоялось ли официальное усыновление, – разные источники говорят разное. Однако с середины тридцатых годов сын Дороти Сэйерс стал носить имя Джон Энтони Флеминг и называть ее в письмах не “кузина Дороти”, а “дорогая мама”. В разговорах с посторонними, впрочем, он должен был говорить о ней как о миссис Флеминг, не упоминая известного всем имени. Сын стал ее единственным наследником и душеприказчиком, ей удалось обеспечить его материально и дать ему блестящее образование. Но она так никогда и не признала его публично и тайну свою сохранила до конца. Правда открылась лишь тогда, когда ее уже не было на свете.