– Черт! – вскричал Уимзи. – Вы молодец, мисс Мерчисон. О бутылке мы даже не подумали. Так, бутылка с водой… очень любопытно. Помните дело Браво, Чарльз, когда обозлившийся слуга подсыпал в бутылку кристаллы рвотного камня? А, Бантер, вот и вы! В следующий раз, держа Ханну за руку, не могли бы вы у нее спросить, пил ли мистер Бойз из бутылки в спальне перед тем самым ужином?
– Прошу прощения, милорд, но мне в голову уже приходила подобная версия.
– Серьезно?
– Да, милорд.
– Бантер, вы что же, никогда ничего не упускаете?
– Всегда к вашим услугам, милорд [114].
– Тогда будьте добры, не разговаривайте, как Дживс. Меня это раздражает. Так что там с бутылкой?
– Как раз когда прибыла эта дама, милорд, я собирался отметить, что выяснил один небезынтересный факт, связанный с бутылкой воды.
– Вот это уже что-то, – сказал Паркер, разглаживая очередную страницу в блокноте.
– Я бы не стал этого утверждать, сэр. Ханна сообщила мне, что, когда мистер Бойз вернулся из путешествия, она проводила его в спальню и, как положено, удалилась. Не успела она дойти до лестницы, как мистер Бойз выглянул из-за двери и позвал ее. Он попросил ее, чтобы она налила воды в бутылку. Это ее немало удивило, так как она хорошо помнила, что наполняла ее, когда приводила комнату в порядок перед приездом мистера Бойза.
– Не мог ли он сам ее опустошить? – увлеченно спросил Паркер.
– Он никак не мог ее выпить, на это просто не хватило бы времени. Да и стакан явно не использовался.
Более того, бутылка не просто была пуста, она успела высохнуть изнутри. Ханна извинилась за это недоразумение, быстро сполоснула бутылку и налила в нее воды из-под крана.
– Да, любопытно, – сказал Паркер. – Но ведь вполне возможно, что она просто забыла ее наполнить.
– Прошу прощения, сэр, но Ханну так удивило это обстоятельство, что она даже рассказала о нем кухарке, миссис Петтикан, которая тут же ответила, что помнит, как та утром наливала воду.
– Тогда получается, что Эркарт или кто-то еще вылил воду и высушил бутылку, – сказал Паркер. – Только вот зачем? Что мы обычно делаем, когда видим, что в бутылке закончилась вода?
– Звоним, – тут же ответил Уимзи.
– Или просим кого-то помочь, – добавил Паркер.
– Или, – сказала мисс Мерчисон, – если мы не привыкли, чтобы за нами ухаживали, берем воду из кувшина в спальне.
– Точно!.. Бойз ведь привык вести более или менее богемный образ жизни.
– Но это уж очень идиотские уловки, – заметил Уимзи. – Зачем вообще подсыпать яд в кувшин, если можно просто отравить воду в бутылке? Зачем намеренно создавать трудности и таким образом привлекать к средству убийства лишнее внимание? Да и потом, нельзя было знать наверняка, что жертва воспользуется водой из кувшина, чего, кстати, и не произошло.
– Но его все-таки отравили, – заметила мисс Мерчисон. – И значит, яда не было ни в кувшине, ни в бутылке.
– Да, боюсь, что кувшин с бутылкой ни к чему нас не приведут. Как пу́сты, пу́сты наслажденья все! [115]Теннисон.
– Зато этот эпизод меня убеждает, – сказал Паркер. – Слишком все гладко. Уимзи прав, не может алиби быть таким безупречным.
– Боже мой, мы убедили самого Чарльза Паркера, – обрадовался Уимзи. – Теперь дело в шляпе. Он ведь твердолобее любого присяжного!
– Так и есть, – скромно согласился Паркер. – Правда, я гораздо больше полагаюсь на логику и не впадаю в раж от речей прокурора. Я бы предпочел более объективные доказательства.
– Будет вам объективность. Вам подавай настоящий мышьяк. Как успехи, Бантер?
– Аппарат готов, милорд.
– Прекрасно. Посмотрим, сможем ли мы дать мистеру Паркеру то, что он хочет. Ведите нас.
В небольшой комнате, оснащенной раковиной, лабораторным столом и горелкой Бунзена (обычно помещение использовалось Бантером для занятий фотографией), стоял аппарат для проведения пробы Марша. Дистиллированная вода в колбе уже начинала закипать; Бантер приподнял небольшую стеклянную трубку, которая нагревалась над горелкой.
– Как вы можете заметить, милорд, – сказал Бантер, – все инструменты абсолютно чистые.
– Что-то я вообще ничего не вижу, – пожаловался Фредди.
– Как сказал бы Шерлок Холмс, так и должно быть, когда видеть нечего [116], – великодушно пояснил Уимзи. – Чарльз, прошу вас подтвердить, что ничто не содержит мышьяка: вода, колба, трубка – и старый Джим Коббли и я [117].
– Подтверждаю.
– Обещаешь ли ты любить, лелеять и беречь ее, в болезни и здравии… а, нет, извините, забежал на пару страниц вперед! Где там этот порошок? Мисс Мерчисон, вы можете засвидетельствовать, что этот запечатанный пакетик – тот самый, что вы принесли из конторы, и что в нем содержится загадочный белый порошок из закромов мистера Эр карта?
– Да.
– Поцелуйте Писание. Спасибо. А теперь…
– Постойте, – прервал его Паркер. – Вы не проверили сам конверт.
– Действительно. Всегда можно что-то упустить. Мисс Мерчисон, у вас, случайно, нет при себе еще одного конверта из конторы?
Мисс Мерчисон покраснела и принялась рыться в сумке.
– Ну, я сегодня днем черкнула пару слов подруге…
– В рабочеевремя, да еще на бумаге работодателя, – сказал Уимзи. – Как прав был старик Диоген, когда с фонарем искал честную машинистку! Ничего страшного. Давайте сюда конверт. Цель оправдывает средства.
Мисс Мерчисон достала из сумки конверт и вытащила из него записку. Конверт положили в ванночку, Бантер порезал его на мелкие кусочки и поместил их в колбу. Вода забурлила, но на стеклянной трубке не появилось ни пятнышка.
– Когда уже что-нибудь начнется? – поинтересовался мистер Арбатнот. – По-моему, вашим фокусам не хватает зрелищности.
– Сидите тихо, или я вас выведу, – приструнил его Уимзи. – Продолжайте, Бантер. С конвертом все ясно.
Бантер открыл второй конверт и аккуратно высыпал белый порошок в широкое горлышко колбы. Пять голов склонились над аппаратом. И вскоре в трубке – там, где ее касалось пламя горелки, – волшебным образом появился тонкий серебристый налет. С каждой секундой пятно темнело и разрасталось – и вот уже засияла металлическая сердцевина, окаймленная черно-коричневым ободком.
– Прекрасно, прекрасно, – одобрительно пробормотал Паркер с радостью профессионала.
– Кажется, у вас горелка чадит, – заметил Фредди.
– Это ведь мышьяк? – выдохнула мисс Мерчисон.
– Надеюсь, – ответил Уимзи, осторожно снимая трубку и поднося ее к свету. – Или мышьяк, или сурьма.
– Позвольте мне, милорд. Добавив немного раствора гипохлорита кальция, мы разрешим этот вопрос.
В напряженной тишине Бантер провел тест. Под воздействием обесцвечивающего раствора пятно растворилось и исчезло [118].
– Значит, это мышьяк, – сказал Паркер.
– Еще бы! – небрежно бросил Уимзи. – Конечно, это мышьяк, я же вам говорил.
Голос его чуть дрогнул от плохо скрываемого торжества.
– И это все? – разочарованно протянул Фредди.
– А разве этого недостаточно? – удивилась мисс Мерчисон.
– Не совсем, – ответил Паркер, – но мы значительно продвинулись вперед. Теперь доказано, что у Эркарта был в распоряжении мышьяк; можно отправить запрос во Францию и попытаться узнать, успел ли он приобрести пакетик к прошлому июню. Нужно также отметить, что это обыкновенная белая мышьяковая кислота без примеси темно-серой краски или индиго, что вполне согласуется с результатами аутопсии. Это хорошо, но будет еще лучше, если нам удастся доказать, что у Эркарта была возможность дать мышьяк потерпевшему. Мы же успели доказать только то, что Эркарт не мог отравить Бойза за ужином, а также до или после него, чтобы прошло достаточно времени для проявления симптомов. Я признаю, что сама невозможность это сделать слишком уж обстоятельно подтверждается фактами, но чтобы убедить присяжных, мне потребуется что-нибудь посерьезнее довода credo quia impossibile [119].
114
Бантер цитирует одну из коронных фраз Дживса, героя П. Г. Вудхауза. Перевод с англ. М. Гилинского.
115
Строка из “Королевских идиллий” А. Теннисона (“Удаление короля”), часть предсказания, которое дух сэра Гевейна нашептывает королю Артуру во сне:
Эта же строка цитируется в детективном романе Э.К. Бентли “Последнее дело Трента”, который Дороти Сэйерс очень ценила.
116
Намек на диалог между Шерлоком Холмсом и доктором Стерндейлом в рассказе А. Конан Дойла “Дьяволова нога” (в книге “Его прощальный поклон”):
– Откуда вы знаете?
– Я следил за вами.
– Я никого не видел.
– Так и должно быть, когда за вами слежу я.
117
“И старый Джим Коббли и я” – рефрен старинной народной песни “Поездка на ярмарку”, который стал шуточным эквивалентом фразы “и все остальные” (особенно это касается случаев, когда приходится перечислять множество лиц или предметов):