– Вот вам загадка – кто разберет? [120]– невозмутимо ответил Уимзи. – Мы просто что-то упускаем, вот и все. Скорее всего, что-то очевидное. Как только мне подадут положенные сыщику домашний халат и унцию табаку, я в два счета расщелкаю эту задачку. А вы пока, я надеюсь, приложите все усилия, чтобы законными и трудоемкими методами собрать те же доказательства, что наши друзья блестяще добыли методами менее традиционными, и приготовитесь арестовать нужного человека, когда придет время.
– С удовольствием, – ответил Паркер. – Не говоря уже о личных соображениях, вместо любой женщины мне будет приятнее увидеть на скамье подсудимых этого прилизанного типа. Если полиция допустила ошибку, то чем раньше мы все исправим, тем лучше.
В тот вечер Уимзи допоздна засиделся в своей библиотеке, где черный цвет оттеняли бледно-желтые тона, а с полок снисходительно смотрели высокие фолианты. В них воплощались поэтические красоты и веками накопленная мудрость, не говоря уже о тысячах потраченных фунтов. Но все эти советники молчаливо стояли на полках. На столах и стульях лежали алые тома – “Самые громкие уголовные процессы Британии”; знаменитые отравители, использовавшие мышьяк: Палмер, Притчард, Мейбрик, Седдон, Армстронг, Мадлен Смит, – соседствовали с мировыми авторитетами в области судебной медицины и токсикологии.
Хлынувшие из театров толпы разъехались по домам в седанах и такси, фонари освещали опустевшую широкую Пикадилли, изредка было слышно, как неторопливо грохочут по асфальту ночные грузовики; постепенно длинная ночь отступила, и слабый зимний рассвет нехотя пополз по прижавшимся друг к другу лондонским крышам. В своей маленькой кухне сидел Бантер, молчаливый и встревоженный, варил на плите кофе и раз за разом перечитывал одну и ту же страницу “Британского журнала фотографии”.
В половине девятого из библиотеки позвонили.
– Милорд?
– Приготовьте ванну, Бантер.
– Хорошо, милорд.
– И кофе.
– Сию минуту, милорд.
– И поставьте на место все книги, кроме вот этих.
– Да, милорд.
– Теперь я знаю, как он это сделал.
– Правда, милорд? Примите мои поздравления.
– Но мне еще нужно это доказать.
– Второстепенная задача, милорд.
Уимзи зевнул. Через пару минут Бантер принес кофе, но Уимзи уже спал.
Бантер тихо расставил по местам книги и с интересом посмотрел на те, что лорд Питер оставил на столе. Это были “Дело Флоренс Мейбрик” [121], “Судебная медицина и токсикология” Диксона Манна, книга с немецким названием, которое Бантер прочитать не смог, и “Шропширский парень” А. Э. Хаусмана.
Некоторое время Бантер задумчиво смотрел на книги, а затем тихо хлопнул себя по ноге.
– Ну конечно! – почти беззвучно прошептал он. – Какими же мы были безмозглыми баранами!
Он осторожно дотронулся до плеча лорда Питера:
– Ваш кофе, милорд.
Глава XXI
– Значит, вы за меня не выйдете? – спросил лорд Питер.
Заключенная покачала головой:
– Нет. По отношению к вам это было бы нечестно. И потом…
– Что?
– Я боюсь. Это ведь все равно что связать себя по рукам и ногам. Если хотите, я буду с вами жить, но замуж за вас не выйду.
Великодушное предложение было сделано таким мрачным тоном, что не вызвало у лорда Питера никакого энтузиазма.
– Но в таких отношениях тоже не все бывает гладко, – принялся убеждать ее Уимзи. – Простите, что позволяю себе подобные намеки, но, черт возьми, уж вы-то должны понимать, что часто люди просто живут вместе, но причиняют друг другу кучу неудобств и бранятся не хуже законных супругов.
– Знаю. Но зато вы сможете все оборвать, как только захотите.
– Но я не захочу.
– Захотите. У вас ведь семья, традиции. Жена Цезаря… [122]и так далее.
– Да черт с ней, с женой Цезаря! А что касается семейных традиций, что бы вы о них ни думали, они на моей стороне. Все, что делает Уимзи, правильно – и да помогут небеса тому, кто вздумает встать у него на пути. Даже наш пресловутый фамильный девиз гласит: “Прихоть Уимзи – закон”, и с этим не поспоришь. Не то чтобы я при взгляде в зеркало находил в себе черты нашего родоначальника Джеральда де Уимзи, гарцевавшего на ломовой лошади у стен осажденной Акры [123], но уж в делах брака я намерен поступать, как мне вздумается. И кто из родных меня остановит? Не порвут же они меня на части. Да что там, даже связей со мной не порвут. Простите за неловкий каламбур.
Гарриет рассмеялась:
– Я и не думаю, что они могут с вами порвать. Значит, вам не придется, как в викторианских романах, бежать со своей ужасной женой за границу и жить на захолустных курортах.
– Ни в коем случае.
– И люди забудут, что у меня когда-то был любовник?
– Мое прелестное дитя, они забывают такие вещи каждый день. Только этим и занимаются.
– Забудут, что меня обвиняли в убийстве любовника?
– А затем торжественно оправдали. И не важно, что у вас были серьезные причины желать его смерти.
– Хорошо, но я все равно за вас не выйду. Если люди способны все это забыть, значит, забудут и то, что мы не женаты.
– Они-то забудут. А вот я не забуду. Да уж, недалеко мы сегодня продвинулись. Скажите хотя бы, что сама мысль о совместной жизни не вызывает у вас отвращения.
– Но это ведь полнейший абсурд! – возмутилась девушка. – Как я могу воображать, что бы я сделала, а что нет, когда я даже не уверена, что выживу и окажусь на свободе?
– А что тут такого трудного? Я, например, могу сказать, как поступлю даже в самых невероятных обстоятельствах, а уж в вашем-то случае все ясно как божий день.
– Я так не могу, – ответила Гарриет, у которой силы, видимо, были на исходе. – Прошу вас, не спрашивайте меня больше. Я не знаю. Я не могу спокойно думать. Не могу себе представить, что будет после… после… следующих двух недель. Я просто хочу, чтобы меня выпустили отсюда и оставили в покое.
– Хорошо, – сказал Уимзи. – Больше я вас не побеспокою. Понимаю, это нечестно. Я злоупотребляю своим положением и так далее. В нынешних обстоятельствах вы не можете просто обозвать меня свиньей и выгнать вон. На самом деле я сейчас сам пойду вон – у меня назначена встреча с маникюршей. Очень милая девушка, правда, вместо “хотят” иногда говорит “хочут”. Счастливо!
Маникюршу при содействии своих подчиненных разыскал старший инспектор Паркер. Личико у нее было детское и немного кошачье, взгляд цепкий, а манера держаться – очень завлекательная. Она без смущения согласилась поужинать с клиентом и нисколько не удивилась, когда тот таинственным шепотом сообщил, что у него есть к ней предложение. Девушка поставила пухлые локотки на стол, слегка склонила голову набок и приготовилась дорого продать свою честь.
Пока клиент разъяснял суть предложения, с девушкой происходили почти комические изменения. Глаза стали менее круглыми и менее невинными, волосы сами собой пригладились, а брови от неподдельного удивления резко поползли вверх.
– Я, конечно, могу так сделать, – произнесла она наконец, – только на что они вам сдались? Уж больно чудно.
– Скажем так, ради шутки, – ответил Уимзи.
– Нет, – сказала она, поджав губы. – Не нравится мне это. Глупость какая-то, понимаете? Вы поймите, если это шутка, то очень странная, а от таких шуток у девушки могут быть неприятности. Я это все к чему, это, случайно, не для тех фокусов – как же они называются-то – ну, на прошлой неделе еще в “Сьюзи’с Сниппетс” была колонка мадам Кристал про заклинания всякие, колдовство, оккультизм, в общем… вы не по этой части? Потому что, если это вы кому-то навредить хотите, я несогласная.
120
Уимзи произносит первую строчку старинной детской загадки:
121
В 1889 году Флоренс Мейбрик обвинили в отравлении мужа, Джеймса Мейбрика, который был гораздо старше жены. Медицинская экспертиза обнаружила в теле мышьяк, но в недостаточном для летального исхода количестве. Среди обстоятельств дела особенно важно то, что мистер Мейбрик сам регулярно принимал мышьяк в небольших дозах, так как в то время он считался тонизирующим средством и афродизиаком.
122
Гарриет намекает на ставшее пословицей изречение Цезаря: “Жена Цезаря должна быть вне подозрений”. Его вторая жена Помпея следила за устроительством религиозного празднества Доброй Богини, на котором разрешалось присутствовать лишь женщинам. Однако стало известно, что в здание проник переодетый в женское платье мужчина. Разгорелся скандал, и Цезарь, занимавший в то время должность великого понтифика, развелся с женой, хотя и признавал, что она может быть невиновна.
123
Осада Акры (1189–1191) – одно из ключевых событий Третьего крестового похода. После взятия города там целое столетие располагалась столица Иерусалимского королевства.